Роман Волков - Подарки ревности Страница 20

– И я не пущу, – закричала мама. – Нет! Мы ее полгода не видели! Пусть дома посидит, мы с бабушкой хоть поглядим на нее!

Папа практически никогда не спорил с мамой: ругаться из-за всякой ерунды он считал ниже своего достоинства, и поэтому в мелких вещах обычно все было по-маминому. Зато когда дело касалось чего-то важного, он просто не слушал ее: решение было уже принято и не обсуждалось.

– Сходи сперва к парням в больницу. Они звонили сюда, просили, чтобы ты зашла. Не забудь гостинцев купить: с пустыми руками ходить неприлично. Поддержи ребят, они что-то совсем расклеились. Потом встретимся на Железнодорожной – сходишь к Мамаю. У меня там бывший сослуживец – пропустят как-нибудь.

– В тюрьму! В тюрьму еще дочку потащи! – закричала мама, но папа только улыбнулся:

– Пусть посмотрит. Ей не повредит для общего развития.

В больницу ребятам Марго накупила фруктов, а потом еще, подумав, взяла на рынке копченого мяса.

Васян и Никитос лежали в отделении травматологии на соседних кроватях и выглядели они совсем плохо: руки в гипсе, головы перемотаны бинтами, лица перемазаны зеленкой. Тем не менее оба хрипло смеялись над какой-то шуткой беззубого старичка. Палата была переполнена.

– Привет, Вася. Привет, Никита, – сказала Марго и поставила на тумбочку пакет с гостинцами. На глаза ей вдруг навернулись слезы. Парни, с которыми она провела детство и юность, лежали перед ней в кроватях под тонкими одеялами, худенькие, с голыми забинтованными руками. Даже большой Никитос со своей остриженной круглой головой и оттопыренными ушами был каким-то маленьким и жалким.

Марго гладила их загипсованные руки и поняла, что ощущает себя не возлюбленной, а старшей сестрой этих ребят. Да и они ощущали себя так же. Внезапно пришло: а вот Емельян как бы выглядел раненый в больнице? Нет, он бы никогда не попал сюда, он бы сам всех в больницу уложил…

Тут она представила, как бы выглядел Емельян со своим голым мощным торсом, и покраснела. Ей стало стыдно. Марго переключила мысли на Васяна и Никитоса и стала спрашивать: какие новости, что тут случилось за эти полгода из того, про что они не писали. А они отвечали: нет, никаких особо новостей не было. Никитос проиграл турнир по воркауту, ну, это она уже знала. Единственными новостями были ограбление Жучка, налет на Терновку – ну и то, чем это закончилось.

– Мамая должны отпустить, – уверял Васян. – Там чистая самооборона была. Наши уже пошли, договорились с терновскими. Ну согласились, чтобы заявления друг на друга не писать, а то совсем не по-пацански.

– Вот мы тоже не пишем заявы, – солидно подтвердил Никитос. – Ты Мамая поддержи, а то наших к нему не пускают.

Марго навестила и Мамая, впервые в жизни оказавшись в здании полиции. Отец нарочно показал ей «обезьянник» с решеткой, провел по коридорам и, наконец, уже в сопровождении усталого капитана, который вместе с ним служил в Афганистане срочную службу, провел в небольшой кабинет, куда потом привели и Мамая.

У того тоже была перевязана голова, но в остальном он выглядел вполне нормально.

– Моя вина, что парней побили, – сказал Мамай. – Пошли всем стадом, без разведчиков, идем, смеемся… Стыдно вспоминать! Кто так делает… Я совсем сноровку потерял. Так что поделом.

Марго снова вспомнила рассказы Емельяна. С ним бы такое никогда не случилось. Да, это – Москва.

– А вообще, молодец твой папа, – улыбнулся Мамай. – Умница. Ну что, посмотрела, куда твои друзья любимые скатываются? Больница, головы пробитые, тюрьма. Уезжай, Марго, находи новых друзей, находи красивых и ярких парней, а сюда не возвращайся. Ну, только если иногда, так вот, нас навестить.

Марго уже поняла, что все эти визиты вежливости папа затеял не только для того, чтобы навестить пострадавших друзей, но и для того, чтобы показать, к чему могут привести неправильно расставленные приоритеты. Если дворовая жизнь затягивается, то ни к чему хорошему она не приведет.

Она ехала домой с отцом, и ей было очень грустно. На глаза опять навернулись слезы, жгучие и едкие.

– Что, дочка? – спросил папа.

– Пап, неужели – все?

– Что – все? – хотя папа прекрасно понимал, что она имеет в виду, просто хотел, чтобы она сама это сказала.

– Детство мое – все.

– Все, Марго. Тебе восемнадцать. Детство твое прошло.

– Жалко, пап… жалко и ребят, и двор, и себя…

– Нечего жалеть, дочка. Каждый конец – это обязательно начало. Знаешь, приходит осень, плод падает с дерева на землю, а весной из него вырастает красивый цветочек. Ты уж только постарайся, чтобы этот цветочек был красивый.

Марго задумалась, звучало непонятно.

– Детство кончилось, веселое, бесшабашное, есть что вспомнить. Ты повеселилась, потусила, похулиганила. Я тебе не запрещал. Но понемногу пора заканчивать. Ничего страшного – всему свое время. Юность начинается. В твоих руках сделать так, чтобы юность была яркая, честная, интереснее детства. Чтобы друзья там были настоящие. Чтобы парень твой тебя любил, а ты – его. А ребят не забывай, ты с ними много рука об руку прошла.

Глава шестнадцатая

Москва хороша тем, что она очень разная. И каждый человек, если он не лентяй, – найдет что-то для себя. Любишь гламурные клубы – пожалуйста, лучшие клубы страны в твоем распоряжении. Нравятся шахматные клубы – на здоровье! Любишь уютные чайные – лучше и в Китае не отыщешь! А хочешь – ходи по всем заведениям сразу!

18 января в 13:18

Когда Марго вернулась в Москву, она поняла, что настоящая жизнь, настоящая молодость – именно здесь. За каникулы в столице выпало много снега, и город предстал перед девушкой рождественской сказкой, увешанной гирляндами, на улицах то тут, то там выросли припорошенные елочки.

Герман был с ней таким, как всегда, – ласковым и нежным, но с отстраненностью. Он красиво и искренне говорил, и глаза его лучились самой настоящей любовью, но проходила секунда, и парень смотрел в сторону, и глаза его делались пустыми. Он думал о съемках, о кино, улыбался, вспоминая забавные случаи на площадке, и сразу же возвращался к Марго. Невнимательный глаз ничего бы не разглядел, но девушка уже научилась замечать такие моменты.

Марго задала себя вопрос: а я-то ему нужна по-настоящему? Или это просто такой фильм, где у нас роли влюбленных?

Все больше и больше ее тянуло к Емельяну, который никогда не врал и не притворялся. Если он чего-то хотел или, наоборот, не хотел – то так и говорил. Зато с Германом было тяжело… но в то же время легко. Путаница! Головоломка!

А вот Зина зря времени не теряла. Она пожаловалась Емельяну, что осталась одна в общежитии, ей скучно и неуютно. Как настоящий джентльмен, заботящийся даже о малознакомой даме, он пригласил ее на несколько своих тусовок, предупредив, что может быть неинтересно. Они сходили в спортивный бар с его мобом, смотрели футбольный матч. Друзья Емельяна сперва ошалели от красоты Зины, но началась игра, и они переключились на экран, колотили кулаками по столам, а ногами по полу, орали, вскакивали с мест, обнимались и пели неприличные песни про команду противника.