Натали Фокс - Любовь взаймы Страница 20

Ночью она проснулась и, как ей показалось, услышала какой-то голос. Потянулась рукой к Фрэнку, но его не было. Все вокруг объято темнотой. Спросонок Зоя подумала: ну какие здесь могут быть голоса, ведь, кроме нее и Фрэнка, тут никого нет. Затем неожиданно она ощутила его рядом с собой, ощутила его руки, его тепло…

— Какого черта ты здесь делаешь? Зоя резко обернулась; в глазах у нее заблестели слезы.

— Ты… ты оставил дверь открытой. Она думала, что он в небольшой хибарке на пляже, и была просто шокирована, когда, открыв дверь соседней спальни, обнаружила, что он там.

— Ничего подобного! — негодующе произнес Фрэнк. Он схватил ее за руку и стал выталкивать из комнаты.

— Ладно, ладно! — огрызнулась Зоя. — Ты не оставил дверь открытой, ты слишком опытен и осторожен. Я… я нашла ключ…

— Нашла? Ты не могла найти то, что я не терял!

— Ключ выпал из твоих джинсов, когда ты их снял, чтобы принять душ, — не унималась она.

— Я не храню ключи в джинсах…

— Ради Бога! Я хотела повесить джинсы, а из кармана выпал ключ. И вообще, какая разница, откуда он взялся?! — напустилась она. Теперь слезы высохли; просто она взъярилась оттого, что он придал значение какой-то ерунде. — Какая надобность брать ключи на этот остров? Разве только для того, чтобы я не увидела эту комнату. Из-за чего весь сыр-бор?

Или изменилась твоя установка держать двери открытыми?

— С тобой трудно сладить. Какого черта ты сюда вошла? — Фрэнк сжал кулаки, глаза зло блестели, было видно, что он с трудом сдерживал себя.

Однако Зоя не понимала, в чем она провинилась. Это ей следовало злиться, ведь с ней поступили нечестно! Но выходит, что совершает неблаговидные поступки лишь только она.

— Это я должна задавать вопросы! — парировала Зоя. — Ночью мне показалось, что я слышу какие-то голоса. Думала, пригрезилось, а оказывается, нет. — Она протянула руку к миниатюрному радиопередатчику на столе около окна. — Ты переговаривался по рации, да? Не отпирайся, не смей мне лгать.

Фрэнк помолчал, прежде чем ответить; видно было, что он подбирает слова. О Господи, что же происходит? В последние дни все шло так хорошо. Они любили друг друга, и смеялись, и опять любили друг друга. А теперь вот это. Может, во всем нужно себя самое винить? Может, это ее глупая ошибка? Ей не следовало приставать с расспросами, но разве…

— Я не намерен ничего отрицать, — ответил скороговоркой Фрэнк. — Каждую ночь я переговариваюсь по рации, в этом нет ничего предосудительного.

Предосудительного? Зоя опять и опять повторяла про себя это слово, будто бы пытаясь проникнуть в его смысл. Скорее таинственного, чем предосудительного. Какое-то опасение оставалось.

— Почему ты ничего мне не сказал? Зачем держишь свою дверь на запоре, а от меня требуешь не закрывать дверь на ночь?

— Ну что с тобой делать? — нежно проговорил Фрэнк. — Мне нужно поддерживать связь с кое-какими людьми…

— Кто они, эти «кое-какие люди»? Фрэнк прищурился.

— Не напирай, не требуй от меня признаний, Зоя. Мне не нравится, когда ты вот так наседаешь.

— Другими словами — знай свой шесток? Крепко держа ее за руку, он стал легонько выпроваживать Зою из комнаты, намереваясь плотно закрыть за собой дверь.

— Ключ! — потребовал он на пороге. Зоя протянула ему ключ; он согрелся в ее ладони — ключ, вызвавший мучительные догадки.

— Фрэнк, — с мольбой обратилась она к нему, — ты что-то скрываешь, и я хочу знать — что. Прошу тебя, скажи мне все.

Он отвернулся и пошел прочь, не проронив ни слова. Зоя бросилась за ним, потянула за рукав, когда он уже выходил из кухни на террасу. Куда он направлялся — Бог весть.

— Почему ты не хочешь рассказать мне правду? — Ее голос звучал пронзительно, плечи нервно вздрагивали; она была готова вот-вот разразиться рыданиями. — Мне кажется, я знаю, в чем дело… Послушай…

— Ничего ты не знаешь, Зоя! — презрительно бросил он ей вполоборота. — Ты абсолютно ничего не знаешь!

Зоя обхватила голову руками; ей давно не было так больно, так плохо.

— Думаешь, я какая-нибудь дура? — В вопросе слышался истерический смешок. — Наверное… Тогда зачем ты привез меня сюда? Три года назад ты вот так же воспользовался мною, и теперь история повторяется. И я опять попала впросак. Да, я идиотка, как же иначе?

Она стремительно прошла мимо него и направилась через апельсиновую рощу.

— Какого дьявола? Куда ты разбежалась? — окликнул он. — Отсюда не убежишь, Зоя!

— Да, не убежишь. Тебя только одно беспокоит: чтобы я не сбежала. Я собираюсь спилить несколько деревьев, связать плот и пуститься куда глаза глядят, лишь бы не видеть этот остров.

Он подошел к ней позже, когда она лежала на пляже и складывала из ракушек некое подобие корабля.

— Ну как, корпус уже закончен?

— Не смешно, — угрюмо ответила она. Фрэнк глубоко вздохнул, разровнял песок, чтобы сесть рядом с ней. Своими длинными загорелыми ногами он несколько раз коснулся ее — и эти прикосновения обдали ее холодом. Так хотелось, чтобы их отношения вошли в прежнее русло. Жизнь у него тоже нелегкая — и даже порой полна опасностей.

— Конечно, нет ничего смешного, — согласился он. — Не надо совать свой нос в мои дела.

— Но ведь ты насильно вовлек меня в свои дела, — протестовала Зоя.

— Я привез тебя сюда для работы.

— Которую я должна выполнять и в твоей постели!

— Не говори так.

— Почему же? Что, неприятно слушать правду? Или, может быть, даме не подобает говорить, что она подстилка?

— Я привез тебя сюда затем, чтобы ты помогла мне в работе…

— И в постели!

Он не выдержал и резким движением разметал ракушки.

— Может, хватит язвить? То, чем мы занимаемся в постели, на пользу нам обоим, и, пожалуйста, прекрати все сводить к «постели». Мы занимаемся любовью, Зоя, занимаемся вместе. Не представляй дело так, будто ты наложница.

Зоя легла навзничь на ласковый песок и прикрыла глаза от яркого солнечного света. Ей, конечно, хотелось погасить в своем сердце любовь к Фрэнку, но это было выше ее сил. Это чувство животворно: долгие, долгие дни сладостного упоения, любви и желания. Они плавали, занимались любовью на пляже, пытались рыбачить, занимались любовными играми в воде — они занимались любовью всякий раз, когда к тому было желание. Теперь же в их отношениях появился горький привкус, и казалось невозможным вернуть чистоту их чувствам.

— Наложница? Ты это произнес так, будто я не захвачена в плен, а принуждена выполнять деловое соглашение, — проговорила она жалостливо.

— Все не так, ты же знаешь, что все не так. А как же? — хотелось ей спросить, но боязнь услышать горькую правду вселяла страх, слова примерзали к небу. Она села и вопрошающе взглянула на него.