Луанн Райс - Тихая гавань Страница 20

В этот момент в зале появилась еще одна женщина — стройная платиновая блондинка в черном трикотажном костюме.

— Я Патриция Уэнтворт. Вы свояченица Майка, да?

— Да. Меня зовут Дана Андерхилл. А это — Сэм Тревор.

— Я видела вас на выставке. Заходила в галерею подобрать картину для клиента. Он остался очень доволен.

— Приятно слышать, — ответила Дана.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила Патриция.

— Мы хотели посмотреть, где работал Майк, — сказал Сэм.

— Помещение пока свободно. Я там храню альбомы с образцами обоев и тканей. Но если хотите…

Она взяла ключи, и они поднялись по лестнице. В офисе прямо на полу лежали кипы альбомов. Дана не увидела ничего, что напомнило бы ей о зяте, ничего, что помогло бы развеять тревогу Куинн. Четыре окна выходили на Мейн-стрит, знаменитую своими кленами.

И тут Дана взглянула на стену. Над каждым окном Лили нарисовала гирлянды плюща, перевитого белыми цветами — фрезиями, маргаритками, лилиями.

— Это Лили сделала, — сказала Патриция, заметив, куда смотрит Дана. — Удивительно талантливая была женщина. Я все пыталась уговорить ее работать у нас — заниматься росписью, но она много времени уделяла дому и девочкам. Они с Майком были так близки. Искренне сочувствую вашему горю.

— Благодарю вас.

Дана всегда была человеком сдержанным. И расспрашивать незнакомого человека о своих близких ей было тяжело. Но она пришла сюда, чтобы помочь Куинн. Она посмотрела на Сэма. Их взгляды встретились, она вдруг почувствовала исходящую от него силу и набралась смелости спросить:

— А у Майка были проблемы с бизнесом?

Патриция задумчиво покачала головой:

— Я ни о чем таком не знаю. Слышала только про проект на Среднем Западе. Ему приходилось ездить туда — проверять, как идут дела. Лили заезжала забрать корреспонденцию, рассказывала, как по нему скучает.

— И часто он уезжал?

— Чем дальше, тем чаще. Полагаю, потому, что дела шли хорошо. Проект «Сан-Центр» оказался очень успешным, и я все шутила, что пора ему купить Лили «мерседес» и норковое манто.

— А что такое «Сан-Центр»? — спросил Сэм.

— Что-то вроде дома престарелых неподалеку от Цинциннати. Я толком не знаю, но Лили очень им гордилась.

— Действительно гордилась, — подтвердила Дана. — Она мне о нем рассказывала.

— В последний год Майк постоянно уезжал, — вздохнула Патриция. — Счастье, что в последнюю минуту они были рядом, но бедные девочки…

— Знаю, — сказала Дана коротко.

— Лили часто привозила их с собой. Иногда они заглядывали к нам, и Лили рассказывала им про старушку, которая держала здесь магазинчик. И показывала мне купленный там серебряный медальон.

— Его подарила ей я, — сказала Дана и почувствовала, как по спине пробежал холодок. — Она его всегда носила. Жаль, что он не достался дочкам.

— Там с одной стороны была ваша фотография, а с другой — девочек, — сказала Патриция. — Какая была счастливая семья! — Поняв, что Дана и Сэм хотят остаться здесь одни, она пошла к выходу. — Вы побудьте здесь, сколько вам надо. А уходя, просто дверь прикройте.

Дана уже стояла у стены и пристально разглядывала нарисованные Лили лозы, увитые цветами.

— Какой нежный рисунок, — сказал Сэм. — Его не сразу и разглядишь.

— Она такой и была, — тихо произнесла Дана. — Старалась слиться с другими. И предпочитала держаться в тени.

— Но она все равно была очень яркой. Люди ее любили.

— Это был ее секрет. Она сияла изнутри.

— Ты права. Я это почувствовал в день знакомства.

Дана обернулась к нему. Высокий красивый молодой человек. И в то же время заботливый и готовый помочь. Его спокойствие передавалось и ей.

Он шагнул к ней, поправил прядь волос, упавшую ей на лицо. Дана инстинктивно подалась к нему. Он был так близко, что у нее закружилась голова и зашумело в ушах. В последний раз она такое испытывала с Джонатаном.

— Я здесь ради тебя, Дана.

Как же хотелось ему верить! Но что, если он обманет ее, как обманул Джонатан? Второй раз она такого не перенесет.

Она стояла в нерешительности — не знала, что ответить, но вдруг заметила, что Сэм внимательно вглядывается в узоры на стене.

— Что там? — спросила она.

— Вон, посмотри, — указал он на проем над окном. — Кажется, она что-то написала.

Он поднес к окну скамью, Дана встала на нее.

— «Я люблю Майка Грейсона», — прочитала она. — «Акуинна и Александра — лучшие девочки на свете». «Сестры навсегда — Дана, возвращайся домой!» Крохотная виноградная гроздь и слова «Мартины Виноградники». Венок из жимолости и подпись — «Жимолостный холм».

— Что это, Дана? — спросил Сэм.

— Она была счастлива. И написала об этом.

В глазах у нее стояли слезы. Здесь, на стене, Лили записала всю свою биографию. Семья была смыслом ее жизни, и сердце ее переполняла любовь.

Сэм помог Дане слезть со скамьи, обнял ее за плечи. Она прижалась к его груди.

— Ой, Сэм… — сказала она сквозь слезы. — Куинн ошибается. Они были счастливы. И не было никакого самоубийства. Нужно показать Куинн, что написала ее мама. Она сразу все поймет.

— Она не может забыть того, что слышала, — сказал Сэм.

Дана отпрянула от него:

— Она услышала родительскую ссору. Лили была очень ласковой и нежной, но с характером. Она и на меня сколько раз сердилась! Куинн что-то не так поняла. Это был обычный семейный скандал. Такое бывает в каждом доме.

— Знаю, — сказал он. — Но она услышала его в последний вечер перед их гибелью. И для нее этот скандал приобрел особый смысл. Ей все равно нужно найти яхту.

— Откуда ты знаешь?

Сэм задумчиво снял очки, протер стекла рукавом рубашки.

— Просто знаю, и все.

Снова надев очки, он взглянул на стену, на деревянный наличник над окном, и заметил что-то металлическое.

Оказалось, что это ключ. Маленький золотой ключик вроде тех, которыми запирают девичьи дневники. Сэм протянул его Дане.

— Как ты думаешь, от чего он? — спросил Сэм.

— Наверняка не скажу, — ответила она неуверенно.

Дана вспомнила про дневники Лили в парчовых и кожаных переплетах, про лакированную шкатулку с драгоценностями. Ключик, который она держала в руке, мог подойти к любому из этих предметов. Но еще она думала про жестяную коробку, запертую на новенький латунный замочек.

Тетя Дана то ли за продуктами поехала, то ли еще куда, а Куинн с Элли разрешили пойти половить крабов, но это занятие для малышни. Пусть Элли сама крабов ловит. У Куинн дела поважнее.

Во-первых, пройтись по дому. Редко выпадает такая удача — чтобы в доме никого, кроме нее, не было. Либо тетя Дана зорко следит за каждым шагом Куинн, либо поручает это бабушке. А Элли вообще хвостом за ней таскается.