Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем! Страница 20

— Еще бы! Да я все деньги потратила бы на тряпки, совсем не ела бы!

Она бежит за мороженым, и мы, смеясь, съедаем его, допиваем мускат, я блаженно откидываюсь на спинку стула и говорю:

— Я пьяна! Но это не так страшно, как то, что я объелась!

Митя смотрит на меня и смеется.

— Я никогда не видел тебя такой.

— Какой?

— Беззаботной. Ты всегда была очень замкнутой.

— Ну, теперь ты знаешь рецепт «женщина беззаботная»: хороший обед и полбутылки муската.

— Нет, это произошло раньше. Вчера?

— Позавчера. Понюхала горькой полыни. Помнишь, у Цветаевой? Горечь, горечь, вечный привкус…

Я от горечи целуюВсех, кто молод и хорош,Ты от горечи другую…

Я запнулась.

— Я не «молод» и уж наверняка не «хорош», но за «всех» могу, наверное, сойти, — спешно говорит Митя, — Всегда готов выставить свою кандидатуру.

— Тогда ты будешь претендентом номер два. Есть один романист и лыжный инструктор в Лугано, который считает себя номером первым.

— Ну, с романистом из Лугано я, конечно, тягаться не могу, но у меня есть большое преимущество!

— Какое? — не могу удержаться я.

— Тогда как первый претендент благополучно пребывает в Швейцарии, я по счастливому стечению обстоятельств — рядом с тобой.

— Ну так воспользуйся преимуществом, если тебя не смущает обмануть доверие Елены. Она ведь тебе поручила следить за мной?

— Напротив, я выполняю ее точные инструкции. Она просила встряхнуть и развлечь по обстоятельствам, используя любую возможность и не стесняясь в выборе средств.

— О, господи, узнаю Елену! Она всегда мечтала скинуть меня на любые надежные мужские руки, какие подвернутся.

— Я что, не первый?

— Что ты, она предлагает меня на всех углах.

— У тебя замечательная свекровь!

— Да, и что мне больше всего нравится, теперь я люблю ее просто так. Ну, пошли?

— Так что насчет инструкций?

— По обстоятельствам, — пожимаю я плечами.

Мы садимся в наш газик, едем вдоль моря от города к устью Миуса и, найдя пустынный пляж, останавливаем машину прямо у песчаной полосы берега под кустами ивы, дающими призрачную тень. Мы долго брели по колено в воде, пока не добрались до глубины, где можно было плавать.

— Лиза, ты не боишься так далеко заплывать? — тревожно спрашивает Митя.

— Нет, я в воде чувствую себя лучше, чем на суше.

— А я вот — нет. Я городской человек, а работаю чаще в степи, а ты похожа на того дельфина, что изображен на твоей монетке, — я смеюсь и быстро плыву к берегу, а Митя кричит вдогонку: — Лиза, а кто же меня будет спасать?!

Я подплываю ближе: — Ты действительно не стесняешься в выборе средств.

— О, боже мой, но я и правда не очень хорошо плаваю!

— Тогда держись, — я подставляю плечо и он кладет на него одну руку, загребая другой. Когда мы, почувствовав под ногами песок, становимся в воде, Митя говорит с облегчением:

— Ну вот, теперь я опять чувствую себя мужчиной! А ты устала.

Митя подхватывает меня на руки и несет к берегу, но, не дойдя, начинает целовать, прижимая к себе. И вдруг я чувствую, что мое тело перестает повиноваться разуму. Бешеное желание закипает во мне, ноги подгибаются и я увлекаю его за собой прямо в воду, которая даже не прикрывает нас на мелководье. Следующие полчаса были безумием. Я не знаю, в каких археологических раскопках он этому выучился, но то, что он со мной проделал в море, было восхитительно. Наши тела скользили в объятьях, почти невесомые в теплой соленой воде, мои волосы колыхались вокруг нас, когда я, откинувшись на спину, подставляла свое тело его горячим губам. Мы отдыхали, лежа на кромке воды, обессиленные любовью, Митя положил голову мне на грудь, чуть касаясь губами кожи, что вызывало ответный трепет, и спросил:

— Лиза, почему? Я не ожидал…

— Не знаю, наверное, я почувствовала себя впервые женщиной без мужа. Я свободна и могу изменить только самой себе.

— И как ты себя теперь чувствуешь?

— Отлично! Я чувствую себя отлично! Прекрасно быть свободной и делать то, что хочется. Елена мудрая женщина. Пока я все в очередной раз не вспомню, — я свободна!

Митя кладет обе руки мне на грудь и говорит задумчиво:

— Я с трудом представляю мужчину, который может отказаться от тебя, но что я совершенно не могу представить — так это женщину, на которую можно тебя променять. А уж у меня-то есть с чем сравнивать, в мои-то годы!

— А какие твои годы?

— Тридцать шесть.

— О! В этом есть своя прелесть.

— Какая?

— Опыт.

— У тебя есть с кем сравнивать?

— Нет. Почти нет.

— Как это так?

— А так. Все тебе расскажи!

— Расскажи!! — требует Митя, и я рассказываю о своем небогатом прошлом.

— Ну, насчет твоего мужа я помолчу, — подводит итог Митя, — Но твое счастье, что у тебя хватило ума выбрать первого мужчину. Тем, что ты стала такой, как ты есть, ты обязана ему.

— Я ему всем обязана. Он меня создавал и воспитывал с тринадцати лет.

— Почему же ты не с ним?

— У него прелестная жена и скоро должен родиться ребенок.

— Он тебя не любит?

— Мы самые близкие друзья.

— Так в чем же дело?

— В том, что я люблю другого.

— Это неправда. Сейчас ты его не любишь, — и он опять начинает ласкать меня, пока я действительно не забываю все.

Мы возвращаемся в лагерь на закате, а через неделю я улетаю домой в университет и начинаю работать.

Мне дают группу третьекурсников. На первое занятие надеваю строгий костюм и подбираю волосы, чтобы выглядеть солидней, но постепенно опять начинаю одеваться, как привыкла — в брюки и свитера. Зав. кафедрой делает мне время от времени замечания, но я каждый раз рассказываю ей, как мой профессор в Сорбонне приходил в джинсах, запятнанных машинным маслом, потому что ездил на работу на мотоцикле.

— Ну, так то — Сорбонна! — с сомнением тянула она, — И что, кстати, за тема у вас была на прошлом занятии? Чуть ли не про презервативы!! — она переходит на шепот.

— Статья из «Фигаро» о безопасном сексе, специально для молодежи. Они же взрослые люди, а вы знаете, сколько абортов делают студентки за время учебы? Тема очень актуальная, и издание солидное.

— Лучше бы вы выбирали более пристойные темы!

— Всякая тема пристойна, если она подана должным образом.

— Я бы все-таки попросила вас, Елизавета Михайловна, быть более ответственной на работе.

— Хорошо, я постараюсь.

Однажды я занимаюсь в аудитории со студентами и внезапно вижу в открывшейся двери Колю, который делает мне знаки выйти. Вдруг вперед протискивается Сашка и жизнерадостно здоровается: