Элла Уорнер - Час встречи Страница 20

«Опасность!» — услужливо предупредил внутренний голос. Однако Кристин наплевала на предостережение. Будь что будет! Впервые в жизни она ощущала себя совершенно свободной — такова была власть над ней этого необыкновенного мужчины.

Руки их сплелись. Кейн нежно сжал ее ладонь, лаская подушечкой большого пальца. Движения эти были так чувственны, что для Кристин перестало существовать все, кроме его прикосновений, от которых по всему телу волнами распространялось дразнящее тепло. Удивительно, сколько эмоций может пробудить обыкновенное соприкосновение рук.

— Расскажи, какие наряды ты демонстрировала в детстве? — спросил Кейн, ведя ее вниз по склону.

— Да разные… — уклончиво ответила она.

Это все было так далеко в прошлом. Сейчас Кристин волновало только настоящее.

— Ты не шутишь? Ты, правда, в детстве была манекенщицей? — не унимался Кейн.

— Наша карьера началась буквально с пеленок, — сдержанно проговорила она. — Ну а закончилась, когда мы были уже подростками. Понимаешь, нам с Лиззи всегда приходилось делать то, чего хотели другие. У нас не было возможности оставаться самими собой. Времени не хватало даже на то, чтобы разобраться, какие мы на самом деле.

Впрочем, Лиззи и по сей день не знает сама себя. Она словно зеркало, в котором отражаются Кристин, их отец и мать, ее муж, дети. И вот однажды это зеркало отразило обаятельное лицо Бена Мертона. Как точно Кейн оценил сестру! Элизабет — куколка из воска. А воск, как известно, меняет форму в зависимости от внешнего воздействия. Сам по себе он совершенно бесформенный. Неужели сестра навсегда останется такой?

— С тех пор ты помешана на независимости, — словно размышляя вслух, проговорил Кейн.

Сердце Кристин болезненно сжалось. К сожалению, не все зависит от нее. Ей никогда не удастся полностью отделить себя от Элизабет. Она вспомнила, как когда-то уже почти взрослая сестра плакала, по-детски захлебываясь слезами:

— Но что мне делать, Кристи? Ведь без тебя я ничего не значу!

— Найди какое-нибудь занятие, Лиззи! Ищи себя! Если постараешься, то выберешь что-нибудь себе по вкусу.

— Но мне по вкусу то, чем мы сейчас занимаемся!

— Зато мне — нет.

Половинки разошлись. То, что вполне устраивало одну, тяготило другую. Противоречие было неразрешимым.

— А сестра была с тобой солидарна? — спросил Кейн, вновь поразив Кристин сверхъестественной интуицией.

— Непростая была ситуация, — поморщилась она. Ее до сих пор мучило ощущение вины. — Родители безумно гордились нами. Стены их дома так увешаны нашими фотографиями тех времен, что обоев почти не видно.

— В то время они давили на вас? Принуждали не оставлять этого пути?

— Ну, в общем-то нет. — Как объяснить, что дело не в родителях? Она сама вдруг почувствовала, что загнана в угол. — Мы чуть ли не младенцами попали в мир рекламы. Надо признать, что всеобщее восхищение и одобрение — очень сильный наркотик. Лиззи так и не поняла, почему я хотела уйти.

— И ты скрепя сердце продолжала карьеру ради Лиззи?

— Какое-то время. Но и мама очень этого хотела. В конце концов, когда я твердо решила порвать с модельным бизнесом, только отец принял мою сторону. Какое я ощутила невероятное облегчение! Но все равно чувствовала себя эгоисткой.

— Быть эгоисткой и быть самой собой — это большая разница, Кристин, — заметил Кейн.

Она улыбнулась, преисполненная благодарности. Он понял все! Его слова и его взгляд словно врачевали так и не зажившую рану. Поддавшись минутной слабости, Кристин призналась:

— Когда ты один из близнецов… очень трудно отделить себя.

Он кивнул и сжал ее пальцы так, будто хотел заверить: для меня ты единственная.

— Думаю, твоя мать очень виновата перед вами. Она ценила вас двоих в совокупности больше, чем каждую по отдельности. Для нее вы были словно сиамские близнецы, правда? Тебе наверняка потребовалось много мужества, чтобы отстоять свою самостоятельность, чтобы доказать, что ты личность.

— А я личность? — смущенно улыбнулась она.

— И притом потрясающая! — уверил ее Кейн.

Сердце ее возликовало. Хватит думать о Лиззи, решила она. Этот вечер — мой. Только мой. И не только этот. До возвращения в Мельбурн еще целых шесть дней и ночей. С Кейном они станут волшебными. Даже мимолетное волшебство — лучше, чем ничего.

Как разительно отличалось ее нынешнее настроение от вчерашнего. Столько перемен за один-единственный день! Она не даст подрезать себе крылья, будет летать свободно! Пусть полет продлится недолго, но она заслужила хотя бы несколько сладких мгновений, разве не так?

Полумрак сумерек был наполнен птичьим щебетом, воздух, чистый и свежий, пьянил подобно изысканному шампанскому. И рядом с ней, держа ее за руку, шел изумительный мужчина, каждым словом, каждым жестом обещавший близость, подобную которой она никогда не знала прежде. Она словно очутилась в волшебной стране, где невозможное делалось возможным, и каждая клеточка ее тела пела и ликовала.

Экзотический фруктовый бар, куда они условились пойти, представлял собой причудливое строение со стеклянными стенами. Посетители совершенно не ощущали, что находятся в замкнутом помещении. Все открыто, все на виду. Войдя в бар под руку с Кейном, Кристин ахнула от восторга, настолько ей тут понравилось.

Создатели этого заведения обошлись без модного пластика, отдав предпочтение естественным материалам. Кристин восхитили высокие потолки, поддерживаемыми деревянными резными колоннами. Вощеный деревянный пол и ажурная плетеная мебель создавали атмосферу теплоты и уюта.

Кристин захватило дивное ощущение возврата к естественной природе в этом оазисе посреди тревожного противоречивого современного мира. Она постепенно проникалась уверенностью, что все сложности остались позади, отныне все будет хорошо. Возможно, говорила она себе, это всего лишь иллюзия, порожденная неодолимым желанием, перед силой которого ничто не может устоять. Когда остаются лишь он и она, мужчина и женщина, которых влечет друг к другу неутоленная страсть.

Навстречу им уже спешил метрдотель с двумя бокалами шампанского. У стойки бара толпились туристы, выпивавшие в ожидании главного развлечения сегодняшнего вечера — дегустации блюд из тропических фруктов. Впрочем, ни Кейн, ни Кристин не испытывали тяги к общению или к крепким напиткам. Не сговариваясь, они направились к креслам, стоящим в углу под резной аркой, опиравшейся на колонны, которые как бы отгораживали этот уголок от остального помещения. Усевшись, Кейн и Кристин улыбнулись друг другу, будто пара заговорщиков.