Эллен Чейз - Последний визит Страница 20

— А что же тогда для тебя стимул?

— Игра на раздевание, — пояснил он коротко и взял первую карту. — Конечно, я почти вижу твою реакцию, слышу вопли ужаса целомудренной тети Матильды: еще бы, ее племянница участвует в таком непотребном деле!..

— Тетя Матильда, говоришь? Игра на раздевание, говоришь? — Роксана ваяла карту и медленно присовокупила ее к остальным. — Видимо, пора тебе узнать правду о моей семье и особенно о тетушке.

Роксана подняла руку, предупреждая реплику Брэма.

— Тетя родилась в Нью-Йорке в начале столетия. В тысяча девятьсот двадцать втором году впервые нашла себе работу. Ты когда-нибудь слыхал о варьете Мински? В нем танцевали десять девушек, на которых выдавали девять платьев. Тетя не раз оказывалась десятой, и я, как ее племянница, не боюсь таких игр.

Роксана бросила карты на стол.

— Джинн. Я забираю твою рубашку.

Брэм попытался что-то ответить, но челюсть у него отвисла и возвращаться в прежнее положение не желала.

— Ты… ты шутишь? — наконец выговорил он.

— Про джинн, про тетю или про твою рубашку? — Роксана укоризненно покачала головой. — Туговато ты соображаешь для психоаналитика.

Что-то бормоча, Брэм через голову стащил тенниску.

— Итак, чопорной викторианской тетки и в помине не было! — сказал он и швырнул ей тенниску. — Ты все это время смеялась надо мной! Над чем еще ты смеялась, золотая ты моя?

— Я не смеялась над тобой, — возразила Роксана, чувствуя себя виноватой. — Я просто хотела показать тебе, что двенадцати свиданий и четырех недель знакомства недостаточно для того, чтобы узнать все о женщине, которой ты вздумал объясняться в любви.

Роксана запнулась, поймав себя на том, что она чисто по-женски, оценивающе смотрит на обнаженный торс Брэма. Немного бы нашлось женщин, которых не взволновало бы созерцание такого тела. Тетя Матильда — та вспыхнула бы как спичка. Она всегда загоралась при виде обнаженной плоти, даже на картине или во мраморе.

Торс Брэма способен был вдохновить любого художника или скульптора. Глаза Роксаны зачарованно пропутешествовали по сильным плечам и выпуклым мышцам груди, густо поросшим черными курчавыми волосами. Черт бы побрал этот теннис! И почему этот Брэм Тэйлор не какой-нибудь дистрофик со впалой грудью и бледным лицом — глядишь, так было бы спокойнее.

— Очнись! — окликнул ее Брэм.

Роксана вздрогнула и бросила карты.

— Ты выиграл, — рассеянно сказала она и, не замечая поднятых от удивления бровей, протянула ему тенниску.

— Роксана, — сказал он, тасуя колоду. — А в чем конкретно я промахнулся? Например, в описании тетиного дома?

— Ты был абсолютно прав, это дом с верандой, довоенной постройки. Меблировка вполне современная, антиквариата совсем немного. Вязаных салфеток и в помине нет. Два пастельно-розовых рисунка на стене — у изголовья водяной кровати тети Матильды…

— Водяной кровати!

— Предписание врачей. Матильда страдала артритом. Ужасная болезнь!.. — с ром заключила Роксана, но, увидев ошеломленную физиономию Брэма, улыбнулась. — Видел бы ты тетушку в ее лучшие годы! Гремучая смесь Айседоры Дункан, Анны Павловой и Онти Мейм. Истинная дочь Терпсихоры. В восемьдесят лет у нее все еще была ясная голова и непоседливая душа, заключенная в искалеченное тело. Я с радостью переехала к ней и начала за ней ухаживать: помогала во всем, лечила всевозможными способами, но ничто не помогало. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой бессильной!

Роксана ударила кулаком по столу.

— Ничто не помогало! Дурацкая болезнь отняла у нее всякую способность к движению, и после этого тетя недолго протянула.

Роксана почувствовала, как на ее побелевший от напряжения кулак ласково опускается большая сильная ладонь.

— Так ты была ее надеждой и опорой! Как я тебя понимаю! — Он разжал пальцы и перецеловал один за другим. — Мой дед пережил моих родителей, и наблюдая, как он уходит из жизни, я в отчаянии твердил себе, что я — неудачник и все кончено. Я был смыслом его жизни, а вот в моей собственной жизни смысла не обнаружил.

— Неудачник? Забавно! Я почувствовала себя банкротом гораздо раньше, и тетя как раз помогла мне найти себя, заставила поверить в собственные силы.

— Ментор-наставник?

— О, нет! Скорее поддержка словом. Луч света в темном тоннеле, когда башка забита Бог весть какой чепухой.

Брэм засмеялся.

— Не представляю тебя с головой, забитой чепухой. — Он снова поднял карты, с любопытством поглядывая на нее. — И как же эту чепуху звали?

— Ричард Бэк. — Роксана испуганно зажала себе рот, но птичка уже вылетела. Боже, зачем она произнесла вслух это имя? Срочно успокоиться и незаметненько сменить тему. — Ты собираешься ходить или нет?

— Как ловко ты это сделала, — заметил Брэм, шлепая картой.

— Что сделала?

— Сменила тему.

Господи! Он еще и читает ее мысли! Роксана надула губы.

— Эту тему прошу больше не затрагивать. Я же не копаюсь в твоем прошлом?

— Можешь начать прямо сейчас, — невинно отозвался Брэм и перешел на шепот: — Номер первый — Дженнифер Ламберт. Мне было двенадцать лет — лето в разгаре, и я увел ее за табло школьного стадиона…

— Подходящее местечко, — фыркнула Роксана.

— Я просто пытаюсь соответствовать твоему представлению обо мне.

— Не надо. Все равно не соответствуешь.

— Не надо — так не надо.

Роксана со вздохом открыла карты.

— Ставка та же?

— Да. — Брэм многозначительно приподнял брови и как бы между делом сказал: — Итак, расскажи мне о Ричарде Бэке. Я не хочу совершать его ошибок. Как известно, кто предупрежден, тот вооружен.

— Ричард не ошибается никогда! — саркастически отозвалась Роксана и, помолчав, добавила: — Ошиблась я. Я тогда добросовестно разыгрывала из себя леди Совершенство. Но до роковой ошибки дело, к счастью, не дошло: я поняла, что больше похожу на Папайю из мультфильма про матросов. Проще говоря, я такая, какая есть.

— А Ричарду не нравилась Папайя?

— Абсолютно! Ему нравилась Роксана его грез. Когда он услышал, что я начинаю «Приветствия», его чуть удар не хватил. Чем больше я становилась собой, тем чаще у Ричарда случались микроинфаркты.

— А в итоге — чао, крошка?

— В итоге — тяжелое расставание обрученной пары.

— Ты так далеко зашла?

— Да… так далеко.

— А впечатления тети Матильды?

— Ей никогда не нравился Ричард. Слишком напыщенный и самодовольный. Конечно, у нее по роду профессии были проблемы в отношениях с мужчинами. Мало кто пригласит домой стриптизершу, чтобы познакомить ее с родителями. Я думаю, и мама-то вышла замуж только потому, что нашла такого человека, как отец.