Луанн Райс - Следы на пляже Страница 20

Глава 7

На побережье пришло время июльской жары, с долгими жаркими днями и редкими легкими ветрами. Джек использовал утренние часы, когда Нелл была в прогулочной группе, для своей работы. Сидя под навесом веранды, он связался с Айвеном Романовом в Инвернессе, печатал страницы со своими соображениями об этом проекте, составлял планы для своего бостонского офиса, желая при этом одновременно находиться и в офисе с кондиционерами, и здесь.

И еще он хотел сходить на утес и поговорить со Стиви.

Нелл почти отошла после сцены у Стиви. Правда, она плакала той ночью, пока не заснула, и проснулась на следующее утро тихой и замкнутой. Но она пошла в прогулочную группу – Джек боялся, что она откажется, – и казалась очень довольной, когда увидела Пегги. Она подружилась с ней, и они играли вместе целыми днями.

Джек хотел извиниться перед Стиви, но он не знал, что должен сказать. Ему не хотелось открывать дверь, которая казалась гораздо спокойнее закрытой. Стиви со своей стороны не тревожила его. Джек знал, что так было лучше. Однако было странно, что он стал постоянно думать о ней. Ему хотелось бы вместе с Нелл вернуться на тот обед, пить из разнокалиберных бокалов, наблюдать за заходящим солнцем из ее окна. Ему хотелось снова увидеть ее удивительную улыбку.

Что бы это значило?

Обсуждая дела с Айвеном Романовом, он думал о том, что говорила Стиви о «географичности». Это в природе человека – думать о смене места как о выходе из ситуации, в которой были реальные личные проблемы, – он читал об этом, еще когда был подростком. Они с Мэдди убегали вместе, когда ей было восемь, а ему двенадцать. Их дедушка приезжал в гости из Провиденса. Он занимал комнату Джека, курил трубку и смотрел по телевизору передачи, которые больше никого не интересовали. У него были волосы в ушах и в носу. Он был глуховат, но не желал пользоваться слуховым аппаратом. Мэдди его боялась, потому что он говорил очень громким голосом, и на его лысине была бородавка.

И вот тогда выходом казалось бегство; Джек и Мэдди вскакивали в автобус, который шел в Элизабет-парк, обследовали каждый уголок сада роз, выбирали дерево, на котором можно построить дом, где их никто не нашел бы. Джек начинал собирать ветки, которые, если их связать вместе, могли бы стать основанием для их дома, а Мэдди принималась плакать от мыслей о том, каково будет матери потерять их. Джек прикидывался рассерженным, но в глубине души был рад возможности вернуться домой.

Его поразила мысль, что сейчас он стремился убежать от Мэдди, а не с ней. Он нахмурился, заставив себя вернуться назад к своей работе и своим планам и выбросить мысли о сестре.

Поездка в Хаббард-Пойнт все же была до некоторой степени хорошим выходом – Нелл была похожа на свою мать: она любила пляж, соленая вода была у нее в крови.

Она таскала Джека купаться каждый день. Для него это было лекарством – прохладная вода, плавание на плотике вместе с Нелл. Он скользил взглядом по утесу, на котором стоял дом Стиви, размышляя, что она сейчас делает.

Каждый вечер теперь повторялось одно и то же после того вечера. Даже морской воздух не мог заставить Нелл сразу заснуть. Она начинала тревожно посматривать на часы через час или около того после ужина. Теперь у нее была книга Стиви, и она постоянно хотела слушать ее перед сном. Джек читал ей историю про папу-пингвина, охраняющего яйцо, снова и снова, пока не выучил ее наизусть.

Он целовал Нелл на ночь, а потом начиналась драма. Она металась и ворочалась, звала отца, чтобы он читал ей еще, говорил с ней, почесал ей спину. Случалось, что он уходил от нее в шесть, в семь часов, незадолго до рассвета. Иногда ночью Нелл начинала горько плакать, изнемогая от слез, и не могла остановиться – утрата матери, казалось, поразила тоской каждую клеточку ее тела.

Однажды ночью ужасающая буря пронеслась по долине реки Коннектикут. Деревья трещали от страшных порывов ветра. Гремел гром. Вспыхивали зигзаги молний. Буря все усиливалась, грозная, все приближавшаяся к ним. Грохот напугал Нелл. Она уцепилась за отца, как детеныш коалы, дрожа и пронзительно крича.

Джек прижимал ее к груди, не в силах успокоить. Как бы то ни было, но книга Стиви заполняла пустоту, которая после смерти Эммы определяла его жизнь, эта книга наполняла ее словами и образами. Мог ли он со всем этим справиться, стать для Нелл и отцом и матерью? До встречи со Стиви, до той единственной беседы с ней, ему казалось, будто он на правильном пути.

Он был невероятным эгоистом, держа Нелл в отдалении от Мэделин и строя планы по поводу Шотландии. Он пытался внушить себе, что делает это ради своей карьеры. Это и правда расширяло его возможности – работать напрямую с таким важным клиентом. Но в глубине души он знал, что сбегает и что тащит за собой Нелл.

Внезапно в нем вскипела злость на Эмму. Не на Мэделин – на Эмму! Он убаюкивал Нелл, пытаясь вспомнить колыбельную – хоть какую-нибудь колыбельную, – охваченный ненавистью к своей покойной жене.

К той, которую он любил больше собственной жизни. Он влюбился в Эмму именно здесь, в Хаббард-Пойнте. Она была такая хорошенькая и веселая, так язвительно шутила. Они встретились на променаде. Он стоял там после баскетбольного матча, весь потный и грязный, пытаясь охладиться под дувшим с моря бризом. Она пришла туда погулять, сняла с себя полотенце, обернутое вокруг талии, и протянула ему.

– Тебе оно необходимо, – сказала она шутливо.

– Простите? – обернувшись, он посмотрел на нее, стоявшую перед ним в закрытом розовом купальнике, с золотой цепочкой вокруг шеи, и такими же на запястьях и лодыжках.

На них были камни Настоящие драгоценные камни. Он никогда не обращал на нее внимания до этого – она была одной из подруг его младшей сестры. Она приходила к ним в дом на прошлый уик-энд, когда из Хартфорда приезжали его друзья. Была там и подружка Джека Рут Энн О'Мэлли, и он заметил, что Эмма говорила с ней о колледже.

Обе они были очаровательными девушками. Он, конечно, знал Эмму – с тех пор, как она в первый раз появилась в их доме. Рут Энн не была слишком серьезной студенткой – да и не претендовала на это. Она посещала «Пайн Мэнор», колледж низшей ступени, находившийся недалеко от колледжа Джека. Джеку показалось, что Эмма тоже из этой студенческой компании, но понял свою ошибку, услышав, как она говорит о том, что колеблется в выборе между Уэллсли и Смитом.

– Ты так вспотел, – усмехнулась она.

– Не надо издеваться. Я только что играл один на один.

– Кто же выиграл?

Он засмеялся немного смущенно. Она выглядела такой уверенной, более самоуверенной, чем большинство девушек ее возраста, да она, кажется, и была ровесницей Рут Энн.