Екатерина Вильмонт - Со всей дури! Страница 20

– Ваня, ты что? – толкнул его в плечо Устюжанин. – О чем задумался, детина?

Михаил Борисович любил говорить фразами из песен.

– Ох, Миша, голова что-то раскалывается.

– Не надо врать своим ребятам! У тебя на губах играла такая блаженная улыбка, как будто тебе снилась какая-то сладкая телочка.

Генералу Столетову захотелось немедленно придушить старого друга. Какая пакость – сладкая телочка!

Он так свернул глазами, что Михаил Борисович даже крякнул.

– О, кажись, тут большое светлое чувство? Ты ли это, Ваня?

– Умолкни!

– Да ладно, Вань, поделись со старым другом. Кто она? Где взял?

– Не обсуждается!

– Вона как? Так, может, выпьем за твою кралечку?

– Миш, тебя сразу послать?

– Ну ладно, я уж понял. Она была мечтой поэта!

– Да пошел ты…

– Я бы пошел, но куда в самолете пойдешь?

Иван Тимофеевич только рукой махнул и снова закрыл глаза. Лада… Странно, все эти Мишины выражения – сладкая телочка, кралечка… Никогда они меня не задевали, не казались невыносимо пошлыми. А сейчас просто выть от них хочется. Или дать в морду. Как ей все это не подходит… Она такая… горячая, обжечься можно, и нежная… а какая у нее кожа… Я недавно был в гостях, а там как раз завели котенка породы скотиш-фолд. Я взял его на руки и поразился, какая у него тонкая и нежная шкурка… Как кожа у моей Лады… Нет, об этом сейчас нельзя думать… Опасно! А вот мой водитель, Никита Филиппыч, когда мы высадили Ладу у ее работы, вдруг подал голос:

– Поздравляю, товарищ генерал! Высшей пробы женщина.

Я поразился точности определения. Именно что не сладкая телочка, а женщина высшей пробы. Только мне бы еще со своей дурацкой ревностью совладать. Я ее ко всему миру ревную. И особенно к ее покойному мужу. Как подумаю, что она спала с ним, ласкала его, у меня в голове мутится. И я ведь не знаю, были там еще какие-то мужики… Наверняка, она такая… Кажется, ни один не может пройти спокойно мимо. Да ну, глупости! Как я смею даже думать так о ней? А я сам-то хорош! Сколько баб прошло через мою постель… Но теперь все! Мне теперь ни на одну и глядеть не хочется. Вон какие тут стюардессы, конфетки! Но не мои конфетки!

Генерал взглянул на часы. Лететь еще четыре часа, надо бы поработать. Он достал планшет. Но прежде чем погрузиться в дела, воровато оглянулся на Михаила Борисовича. Тот мирно спал. Иван Тимофеевич открыл фотографию Лады. Боже мой… И это моя женщина! Какая улыбка… Он загляделся на нее.

– Вань, это она и есть? – раздался тихий голос старого друга.

– Она. Только молчи.

– Да ты что! Вань, хороша! Одобряю. Вань, а где ты ее взял?

– Какая разница!

– Ну, я вижу, ты по серьезке… Жениться думаешь?

– Конечно.

– А сколько ей годков?

– Тридцать два.

Участливый спокойный тон старого друга вдруг пробудил в генерале острое желание говорить о Ладе. Мысли о работе вылетели из головы.

– Скажи, Мишка, ведь хороша?

– Да. Интересная женщина. Но не простая.

– Так и я не простой. Зачем мне простая?

– Ваня, это что… любовь? – каким-то даже благоговейным шепотом спросил Устюжанин.

– Любовь.

– Она замужем?

– Нет. Вдова.

– А чем занимается?

– Это она мою Лидку преобразила. Я пошел отнести ей цветы, и все. Пропал.

– С первого, как говорится, взгляда, что ли?

– С первого.

– У вас уже что-то было?

– У нас уже все было. Я вчера познакомил ее с мамой, и они сразу нашли общий язык. И Лидка в восторге. Вот такие дела, друг Миша.

– А у нее папа-мама есть?

– Есть мама. И старшая сестра. Но я пока еще ни с кем не знаком. Мама должна вернуться в Москву послезавтра.

– А жить где думаете?

– Пока на даче. А там будет видно.

– А мама ее кто?

– Педагог по вокалу в Гнесинке.

– Ну, не велика птица.

– Вот тут ты маху дал, Миша. Видел бы ты ее квартиру! Настоящая старая интеллигенция. И кто знает, не будет ли мама презирать зятя-солдафона и его более чем простую маму.

– Вань, окстись! Ты что, комплексуешь из-за своего происхождения? Это бред, Ванюша! Ты из семьи потомственных офицеров, сам генерал, да еще красавец мужик…

– Да нет, это я так… Просто, когда зашел в ту квартиру… Книг море… – с какой-то даже тоской проговорил он.

– Вань, побойся Бога, ты ж не сиволапый мужик!

– Да вроде нет, а вот там именно что ощутил себя сиволапым, – смущенно улыбнулся Иван Тимофеевич.

– Ты это брось! Девушка твоя тебя сиволапым не считает?

– Нет.

– Слушай, а как ее звать-то, девушку твою?

– Лада!

– Хорошее имя. Ладушка… Даже если станешь бабушкой, все равно ты будешь Ладушкой, Лада!

– А между прочим, выйдя за меня, она автоматически станет бабушкой для Анютки, – рассмеялся генерал.

– А свадьба когда?

– Она не хочет свадьбу.

– Почему это?

– Ну, во-первых, даже полугода со дня смерти ее мужа не прошло…

– А полагается год.

– И еще она говорит, вдруг у нас не получится…

– Умная, выходит?

– Жутко умная, Мишка! И это такой кайф – умная женщина! И с юмором. Знаешь, как она говорит: я выхожу за тебя замуж со всей дури!

– Кажется, тебе, наконец, повезло, мужик! Я с ней еще не знаком, но она мне уже нравится. Готовить умеет?

– Говорит, что да. Мне еще не довелось попробовать. Но даже если не умеет, плевать! С голоду не помрем!

– Работу бросать собирается?

– Нет. Зачем?

– А я вот подумал, как ее наши дамы примут?

– А мне плевать! И ей, я думаю, тоже!

– Вань, я тут чего сообразил…

– Ну?

– Мы ж как раз к Восьмому марта вернемся. Надо бы невесте какой-нибудь подарок.

– Какой подарок? – испугался Иван Тимофеевич. К Восьмому марта он всегда дарил женщинам, включая мать и дочь, цветы и конфеты, за которыми посылал Никиту Филиппыча.

– Вань, ну невеста же…

– И что это должно быть?

– Вань, ну напряги мозг, в Якутск, между прочим, летишь.

– И что?

– Якутские алмазы, слыхал? Купи девушке колечко или сережки…

На лице генерала было написано смятение.

– Но я же ни хрена в этом не смыслю.

– Ладушка твоя колечки-сережки носит?

– Вроде да… А вообще-то ты прав, Мишка, колечко – это правильно… Но я размера не знаю.

– Не трагедия, всегда можно переделать. Да ты не дрейфь. Отведу тебя в одно место, так такие спецы сидят, подберут самую модную и красивую цацку. Она точняк пропрется.

– Слушай, а это не получится… пошло?

– Пошло? Да почему? – крайне удивился Устюжанин.

– Ну, знаешь, в кино всегда вынимают из кармана коробочку с колечком…

– Да, Вань, по ходу, это большая любовь, начисто мозги отшибло! Да пойми ты, чудак-человек. Если б ты хотел просто переспать с бабой или расплатиться за услуги, это было бы одно, а когда ты от чистого сердца любимой женщине даришь кольцо… Любая нормальная баба воспримет это просто как… как дар любви… Ведь, если я правильно понял, она не просто любимая женщина, а еще и любящая, так?