Сдавайтесь, шериф! - Галина Валентиновна Чередий Страница 20

— Я попрошу своих.

— Попроси, но предупреди, чтобы были аккуратными. Чувствую я, дело это неспроста отдали федералам. И также неспроста они не поднимают волну. Что такое четыре гражданских жертвы по сравнению с военными секретами, — горько усмехнулся он. — Похоже, мужик, моя сестра по гроб жизни тебе будет должна.

Да нет, мужик, это я ей теперь должен. Доказать, что достоин доверия, хоть и не оправдал его при первой встрече.

И в этот момент я так широко зевнул, не удержавшись, что Коннор махнул мне рукой.

— Иди уж, покемарь, пока время есть.

Ну, я и пошел.

Я знаю, помню еще по армии, насколько сержант Бирн трепетно относился к порядку и чистоте. Ничего лишнего, ничего маркого, ничего такого, что требует дополнительных усилий по содержанию помещения в состоянии практически готовой иллюстрации на тему «идеальная казарма». Возможно, если бы в его доме постоянно жила женщина, он бы выглядел более уютным.

Но вот та небольшая мансарда, куда привели меня ступеньки, резко отличалась от остального жилища. Казалось бы, все нежилые комнаты должны быть похожи одна на одну, примерно как безликие комнаты в безликих мотелях. Но эта… она реально пахла моей жгучей карамелькой. И нет, дело не в том, что сержант упомянул свою сестру как единственного человека, здесь бывающего. А в том, что в отличие от остального дома сержанта, здесь я ощутил себя как дома.

Слегка примятое покрывало на кровати, чуть приоткрытая створка шкафчика для одежды, кресло у окна, с кинутым на него мягким пледом нежной расцветки и книгой, из которой торчит закладка, в ванной комнате женский гель для душа и розовый махровый халат, который пах ею. Моей женщиной, которую мне край как надо убедить в том, что у нее грудь, а не сиськи.

Вытряхнув на кровать свои шмотки из сумки, я наткнулся взглядом на кружевную тряпицу телесного цвета и стиснул зубы. В спешке освобождая номер придорожного отеля с развороченной и пропахшей самым охрененным из возможных сексом кроватью, я запихнул лифчик острой карамели в сумку чисто машинально.

Воспоминание о том, как вещица перестала быть пригодной для дальнейшей носки, прошибло меня как разрядом от яиц до макушки. Прямо мигом в башке звон, как будто она стала колоколом, по которому от души вдарили и по всей шкуре разрядами добавили. А следом прицельно разрывным в центр груди.

Что же я, мудила, все-таки натворил! Нельзя мне было лезть на девчонку под дурью той. Нельзя. Видел же, что успела она сделать пару глотков. Должен был сообразить, что надо ее хватать в охапку и сразу в больницу тащить. А я… Повел себя, как оголодавший кобель рядом с течной сучкой. И… Такое не прощают. Я бы не простил, если бы кто так, скажем, с Юпик. И пох было бы на его оправдания и россказни, что сразу на месте меня девчонкой и пришибло. Припечатало так намертво.

Ну и как теперь крутиться?

Да как угодно.

Вариантов особо никаких. Терять все: женщину, что судя по всему моя «та самая», друга-сослуживца, мечту, чтобы как у ма и па, а может и семью. Если братья узнают всю правду, кто из них мне руку подаст? В зубы скорее уж засветят точно. Скандал и потеря репутации, а то и уголовное преследование виделось на фоне этого мне почти херней. Когда за тобой семья, потянешь пройти через многое. А когда ты вдруг опять один…

Передернуло, как изморозью по хребту. Нет, выходит, что мне у конфеты моей с перцем вымаливать прощение, да еще убеждать, что мы совпали и все, заклинило. И не по тому в первую очередь, что боюсь последствий, а потому, что… моя она. Моя и все тут.

И вместо того, чтобы по-быстрому принять душ и завалиться спать, я так и сидел, сминая в руках тонкое кружево. Мордой уткнулся, нюхал, мигом дурея. И осознавал при этом, какой же катастрофой все имеет шансы обернуться. Что рискую я только с этим незаконным трофеем и остаться.

Но не рискнешь — не узнаешь.

Так, стоп. Это что?

Отстранив с сожалением от носа тряпицу с кайфовым ароматом, я всмотрелся внимательнее в маленькое бурое пятнышко на клочке шелка между кружевами. Уж следов крови я в жизни повидал, чтобы не принять его за след от кетчупа или еще чего-то невинного. Это точно кровь. Но у Перлы не было нигде ран или даже царапин. Облизав ее тело сверху до низу, я бы их точно заметил и запомнил. У меня тоже ничего такого. И вряд ли девушка вышла бы из дома в нестиранном белье, где остались какие-нибудь застарелые следы. Да ни в коем, мать его, разе!

Тогда есть шанс, крохотный, но есть, что это кровь того самого мудачины, что подлил ей наркоту в пиво. Он же держался за нос, когда Перла возле него суетилась. И да, сейчас, напрягшись чуток, я припоминаю несколько темных брызг на ее футболке. Просто один присутствующий тут дебил тогда пырился исключительно на ее тогда еще сиськи с выпершими сквозь ткань сосками, вот стояком все остальное из внимания и вышибло.

Сука, да, думая членом, я в тот вечер, выходит, только и делал, что косячил.

Нет. Не только. Самую малость я молодец — обеспечил свою женщину несколькими оргазмами.

За которые она, вполне возможно, и проломит пустую башку. И правильно сделает.

— Воу-воу, бро. Мы стали первыми, кого ты почтил звонком из отпуска? — с набитым ртом прожамкал братец-хакер.

Опять что-то жрет, скотина.

— Фино, я только что скинул тебе один отчет, который достался мне не совсем праведным путем, — не поддержал я его шутливый разговор. — В отчете упомянуто одно вещество. Есть подозрение, что его используют… э-э-э… те, кто защищает демократические ценности по всему миру. Я прошу вас с Ноа очень аккуратно, слышишь? очень аккуратно разузнать, что это за вещество, как оно действует и каковы последствия его применения. Ну и, если получится, конечно, было бы неплохо разузнать, не мелькало ли оно в последние полгода где-то в полицейских отчетах в штате Техас.

— По всему миру, говоришь? — тут же сменил тон брат. Вот за что люблю всех своих братьев, так это за то, что им не надо что-то долго объяснять. Достаточно одной