Татьяна Корсакова - Лунные драконы Страница 20

Полина приобрела только самое необходимое: постельное белье, посуду и кое-что из еды. Наспех перекусив и приняв душ, рухнула в постель. Завтра нужно будет купить новые обои, шторы, небольшой коврик и...

Уснула она, так и не успев до конца составить список покупок.

О том, как нужно клеить обои, Полина имела лишь самое приблизительное представление и, если бы не неожиданная помощь соседки, возможно, не справилась бы с этой работой никогда. Соседка, немолодая, но очень энергичная дама, заглянула к Полине на третий день. Та как раз пыталась наклеить лист новых обоев на старые. Соседка скептически покачала головой, поставила на подоконник тарелку с принесенными пирожками и безапелляционно заявила:

– Сдирай!

– Что «сдирай»? – не поняла Полина.

– А вот все, что налепила, сдирай! – гостья уже закатывала рукава халата. – И старые обои тоже сдирай.

– Зачем?

– А затем, что только дураки клеят новые обои прямо на старые. Сдирай! Они ж отвалятся у тебя на второй день!

Полина немного обиделась на «дураков», но совету соседки все-таки вняла.

Та тем временем рассматривала разведенный в тазике клей.

– Не годится, – сказала сурово.

– Почему? – удивилась Полина. Клей она купила в хозяйственном магазине и, прежде чем развести его водой, трижды прочитала инструкцию.

– Не годится. Ерундовый клей! – заявила соседка и, не говоря больше ни слова, вышла из квартиры.

– Странная какая, – Полина недоуменно пожала плечами и вернулась к прерванной работе.

Соседка возвратилась ровно через пять минут. В руках она держала пластмассовый тазик, в котором плескалось что-то мутно-вязкое.

– Вот это клей! А у тебя ерунда, а не клей. Значит, так, – она поставила тазик посреди комнаты, задумчиво посмотрела сначала на Полину, потом на стены, – ты отдирай старые обои, а я пока займусь новыми. Вдвоем оно сподручнее.

Во время совместной поклейки обоев выяснилось, что соседку зовут тетя Тося. Что всю свою жизнь она проработала отделочницей на стройке. Что два года назад помер от проклятущей водки ее муж. Что ее единственная дочка живет с детьми и мужем на Сахалине, и двоих своих внуков тетя Тося видела всего один раз в жизни. Что зять ее, единственную кровиночку умыкнувший, год назад получил травму позвоночника и теперь работник из него еще тот, стало у доченьки вместо двух кишкомотов трое. И жизнь у них там, на Сахалине проклятущем, ох какая несладкая.

– Я их к себе зову, – вздыхала тетя Тося. – У меня дача за городом. Я там поросеночка держу, курочек, да и картошка, огурчики, помидорчики свои. Каждый день туда-сюда мотаюсь как проклятая. А что делать? Скотинку-то кормить надо. Сосед Сергеич на даче постоянно живет, присматривает, чтобы поросенка лихие люди не украли. А я ему за это из города продукты и свежую прессу привожу. Вот подрастет поросенок, Сергеич его прирежет, я на рынке мясо продам, глядишь, и насобираю денег на билеты детям. Как же они без меня там? Дочка моя навроде тебя – худенькая, к тяжелому труду непривычная, не в мать пошла, а лямку тянет, как ломовая лошадь. И зятя жалко. Я ему уже простила, что дочку на край света увез. Я даже и работу ему тут присмотрела – сапожником в «Доме быта». Ничего, что не умеет – невелика наука! Захочет – научится. Зато всегда живая копейка в доме. В наше время новую обувь не больно-то купишь, вот люди старую и латают. И за детьми бы я присмотрела. Я ж только по ночам работаю сторожем в детском саду, а днем – дома. Сколько старому человеку того сна надо! Совсем немного, только бы денег наскрести...

Они уже закончили с обоями и пили чай с пирожками, когда разговор от проблем тети Тоси перешел к проблемам Полины. Она даже не подозревала в себе такого острого, почти болезненного желания выговориться. По наивности своей считала, что не нуждается в сочувствии. Она должна быть такой же сильной, как Ядвига. Но, сидя за столом в маленькой кухне и уплетая сказочно вкусные пирожки, она рассказала о себе все. И, что самое удивительное, эта простая, малограмотная женщина с уставшим лицом и мозолистыми руками поняла ее так, как, возможно, никогда в жизни не поняла бы ее родная мама. От осознания, что в чужом городе у нее появился кто-то настолько близкий, что она решилась доверить ему свои тайны, на душе стало легко и радостно. Возможно, впервые за последние несколько месяцев.

– Без меня завтра за покупками не ходи, – сказала на прощание тетя Тося. – Вместе пойдем. Вот только живность свою покормлю. Ты, Поля, в домашнем хозяйстве не шибко-то разбираешься, как я погляжу. Только деньги попусту потратишь. Опять же, я знаю, где что подешевле. Тебе ж теперь шиковать нельзя.

Уже на выходе тетя Тося споткнулась о сваленные в прихожей чемоданы, цветасто выругалась.

– И вот что, Поля, у меня комод есть, старый, но в хорошем состоянии. Я тебе его одолжу, а то что же это за безобразие такое?! – Она неодобрительно посмотрела на чемоданы. – Завтра его перетащим. Только он, подлюка, тяжелый. Придется Борьку, соседа, звать...

И вот он, комод, стоит посреди прихожей, загораживает проход. Вчера сосед Борька действительно помог перетащить комод из одной квартиры в другую, но на этом его альтруизм иссяк. Хитро улыбаясь щербатым ртом, дядька выраженно маргинальной наружности заявил, что у него кончилось горючее и, чтобы комод оказался в гостиной, ему нужно заправиться.

– Чем? – недоуменно спросила Полина.

– Так чернилами, – охотно пояснил сосед.

– Какими чернилами?!

– Ах ты, паршивец! – возмутилась тетя Тося. – Заправиться ему, видите ли, нужно! Деньги до получки ты у меня стрелять можешь, а комод с места сдвинуть, значит, не можешь?!

– Не могу, – Борька покаянно развел руками. – Трубы горят! Понимаешь, теть Тось?

– Я тебе дам «теть Тось»! Я тебе трубы сейчас погашу! Двигай комод, паразит!

– Силов нет! Без чернил никак не могу, – опасливо косясь на разбушевавшуюся тетю Тосю, Борька выскочил за дверь. И уже из-за двери, обращаясь исключительно к Полине, прокричал: – В соседнем доме, красавица, есть гастроном. Ты мне бутылочку винца купи, а я тебе комод задвину.

Пока Полина растерянно хлопала ресницами, а тетя Тося сотрясала воздух изощренными ругательствами, сосед растворился в полумраке подъезда, успев напоследок сообщить номер своей квартиры.

Она собиралась зайти в магазин после работы, но за разговорами со Светой совсем об этом забыла. И вот теперь антикварный комод черной глыбой возвышался посреди ее прохожей. Вполголоса пробормотав одно из ругательств тети Тоси, Полина отправилась в ближайший гастроном.

Она шла вдоль полупустых прилавков, стараясь не дышать: в магазине пахло сгнившими овощами и еще бог весть какой гадостью. У виноводочного отдела царило оживление. Четыре непрезентабельного вида мужика о чем-то громко спорили, а тучная, краснощекая продавщица рассматривала покупателей с брезгливо-скучающим видом. Полина пристроилась в хвост очереди. Да что ж она так сплоховала-то?! Ведь можно же было решить проблему малой кровью – просто дать соседу денег на бутылку. И не пришлось бы теперь чувствовать себя аморальной личностью. Не переставая мысленно укорять себя за безалаберность, Полина присмотрела, какое вино купила пришедшая наконец к взаимопониманию четверка. Когда подошла очередь, она севшим от стыда и волнения голосом попросила точно такое же. Полусонная продавщица неожиданно оживилась, перегнулась через прилавок, смерила Полину недобрым взглядом и громко спросила: