Кира Касс - Королева и фаворитка Страница 20

– Он действительно очень милый, – согласилась я. – Надо будет непременно рассказать о нем принцу Максону. Может, офицер Вудворк получит награду за свою доброту.

Я забралась в кровать, хотя и не чувствовала усталости. Просто после моего отхода ко сну две служанки из трех уходили, а мне сейчас хотелось побыть по возможности в одиночестве. Тем временем Нина принесла вазу с цветами. В синей вазе желтые цветы смотрелись отлично.

– Поставь их сюда, пожалуйста, – попросила я, и Нина пристроила букет возле кровати.

Я смотрела на цветы с загадочной улыбкой на губах. Нет, пожалуй, я не стану рассказывать принцу об офицере Вудворке. Пусть это будет моей маленькой тайной.

Меня разбудил скрип ржавых петель, и я поспешно вскочила, натягивая на себя пиджак Максона.

Вошедший в камеру стражник скомандовал, не глядя на меня:

– Руки вперед!

Я настолько привыкла к вежливому обращению «мисс», что не сразу отреагировала на приказ. На мое счастье, стражник был не в том расположении духа, чтобы наказывать меня за медлительность. Я протянула ему руки, и он надел на меня кандалы с тяжелыми цепями.

– За мной! – гаркнул он, и я послушно последовала за ним в коридор.

Картера уже вывели из камеры. Выглядел он ужасно. Его одежда превратилась в лохмотья, он едва стоял на ногах. Когда он меня увидел, лицо его озарилось улыбкой, отчего из разбитой губы засочилась кровь. Я слабо улыбнулась в ответ, и стражники погнали нас к лестнице в конце коридора.

Поскольку в свое время нам показывали бронированные комнаты, я знала, что во дворце существует множество тайных проходов. Прошлой ночью нас отвели в камеру через дверь, которую я всегда считала шкафом для белья. Сегодня стражники прошли на первый этаж тем же путем.

Когда мы оказались на лестничной площадке, стражник повернулся к нам лицом и рявкнул:

– Смирно!

Мы с Картером остались стоять за полуоткрытой дверью в ожидании унизительной и болезненной экзекуции.

– Мне так жаль, – прошептал он.

Я подняла на него глаза. Несмотря на кровоточащую губу и спутанные волосы, передо мной стоял все тот же милый юноша, который когда-то настоял на том, чтобы отвести меня в больничное крыло, а потом преподнес мне цветы.

– А вот мне нет! – страстно ответила я.

У меня перед глазами вдруг промелькнули короткие мгновения нашего украденного счастья. Я вспомнила, как мы, встретившись взглядами, поспешно отводили глаза, а еще то, как я всегда старалась оказаться там, где он стоял на страже, как он подмигивал мне, когда я входила в обеденный зал, как я тихонько хихикала, проходя мимо него по коридору.

Мы полюбили друг друга, забыв о чувстве долга перед королевской семьей, и даже если бы сегодня я шла на смерть, то ни секунды не стала бы жалеть о прошедшем месяце, когда мне выпало счастье взять от жизни все, о чем только можно было мечтать. Я нашла своего суженого. Я это твердо знала. В моем сердце было столько любви, что места для сожалений практически не осталось.

– Марли, у нас с тобой все будет хорошо, – поклялся Картер. – Сейчас самое главное – пережить сегодняшний день, а там я позабочусь о тебе.

– А я о тебе.

Картер наклонился, чтобы меня поцеловать, но ему помешали стражники.

Наконец дверь распахнулась, и Картера увели. Лучи утреннего солнца хлынули в коридор, и мне пришлось опустить глаза, настолько это было невыносимо. Невыносимо смотреть на окружающую красоту и слушать возбужденные крики собравшейся поглазеть на экзекуцию толпы. Оказавшись снаружи, я прищурилась и увидела специально установленные места для зрителей. В переднем ряду я заметила Америку и Мэй, что меня окончательно добило. Стражник подтолкнул меня вперед. Едва устояв на ногах, я снова вгляделась в толпу в поисках родителей и взмолилась про себя, чтобы их там не было.

Но Господь не внял моим молитвам.

Я знала: Максон не мог так поступить. Он хороший человек. Максон пытался избавить меня от наказания, значит пригласить маму и папу полюбоваться на мое унижение вовсе не его идея. Мне не хотелось давать волю гневу, но я знала, чья это задумка, и в моей душе с новой силой вспыхнула ненависть к королю.

Пиджак Максона грубо сорвали с моих плеч, и меня рывком поставили на колени перед деревянной колодой. Кандалы сняли, запястья связали кожаными путами.

– Это преступление карается смертной казнью! – услышала я голос глашатая. – Но принц Максон в своей милости пощадил жизнь гнусных изменников. Да здравствует принц Максон!

Путы на моих запястьях были более чем реальны. Меня вдруг объял страх, и я заплакала. Я посмотрела на свои руки, словно желая запомнить эту нежную кожу. Как жаль, что я не могу вытереть ладонями слезы! Затем я повернулась к Картеру.

И хотя он был крепко привязан к А-образному сооружению, это не помешало ему повернуть голову и бросить на меня прощальный взгляд. Я не отрываясь смотрела на него. Нет, я не одинока. У меня есть он, а у него – я. Боль рано или поздно пройдет, но со мной навсегда останется Картер. И моя любовь. Навсегда.

И хотя я буквально тряслась от страха, меня, как ни странно, распирало от гордости. Конечно, я не собиралась рассказывать внукам, что в свое время была наказана за преступную любовь, но я вдруг отчетливо осознала: на свете есть люди, которые вообще не знают, каково это – любить. А я знаю. У меня была родная душа. Близкий человек. И я готова умереть ради него.

– Марли, я люблю тебя. Все будет хорошо! – крикнул Картер, стараясь перекрыть гул толпы. – Все будет хорошо, клянусь!

У меня пересохло в горле. Я не смогла ему ответить. Я просто кивнула. Пусть он знает, что я слышала. Однако я была страшно недовольна собой, что не сумела ответить ему тем же.

– Марли Теймс и Картер Вудворк! – (Я услышала наши имена.) – С настоящего момента вы больше не принадлежите к своим прежним кастам. Отныне вы низшие из низших. Теперь вы Восьмерки! – (Народ восторженно заулюлюкал, радуясь нашему унижению.) – И чтобы причинить вам такие стыд и боль, какие вы причинили его высочеству, вы приговариваетесь к пятнадцати ударам батогами каждый! И пусть шрамы напоминают вам о ваших многочисленных грехах!

Глашатай отошел в сторону, воздев к небу руки в ожидании приветственных криков. Я видела, как человек в маске, тот самый, что связывал меня и Картера, подошел к высокому бочонку и вытащил оттуда длинные мокрые прутья. Все, речи закончились, начинается шоу!

И тут неожиданно для себя я внезапно вспомнила посвященный идиомам школьный урок английского. Мы обсуждали фразу «правило большого пальца», и я вспомнила, как учитель объяснял, что это выражение объясняется тем, что мужу было разрешено бить жену, но только палкой, которая не толще его большого пальца.