Побег из Райского сада - Айрин Бард Страница 20

Я бы абсолютно точно позволила тебе это, Томми.

— Если бы ты захотел опуститься на колени и обслужить меня прямо здесь, я бы не отказалась.

Пожимаю плечами и замечаю, что его зрачки расширяются.

О нет.

— Или мы можем просто зайти внутрь, и ты покажешь мне ту библиотеку, о которой я столько слышала.

Он смеется, и я чувствую отзвук его смеха во всем теле.

— Это ненамного безопаснее для тебя, Иден. Пойдем, я знаю, что ты замерзла. Давай зайдем внутрь.

Дуюсь с притворным разочарованием.

— О, но это было бы так весело!

Том не отпускает меня.

— Так что там со свадьбой? Разве мы не можем просто сбегать в мэрию и попросить какого-нибудь клерка поставить нам печати?

Он обнимает меня, когда мы заходим внутрь.

— Нет, моя семья — католики. Мы должны делать это со священником, иначе не считается. Я знаю, что ты не являешься католичкой.

Он делает паузу.

— Хочешь, чтобы я пригласил раввина?

Эта мысль не приходила мне в голову.

— Не нужно, я не очень-то религиозна. Меня воспитали иудейкой, но я не смогу вспомнить, когда в последний раз переступала порог храма. Полагаю, католицизм — это всего лишь очередная религия в стиле «встань, а теперь сядь»? Тогда, вероятно, мне стоит надеть туфли на плоской подошве.

— О чем ты толкуешь?

Смеюсь и объясняю:

— Ну, ты ведь постоянно встаешь и садишься, встаешь и садишься. Наверняка служба будет долгой, не так ли? По этой причине мне не стоит надевать сексуальные шпильки ради такого случая.

Томми стонет.

— Наденешь их позже? Для меня?

— Фетиш на ножки, да? Я не думала, что ты такой. Обычно я не из тех, кто не терпит чужих прикосновений, но, пожалуйста, не пытайся целовать мои ноги или что-то в этом роде. Я полагала, что ты, скорее, этакий доминант со страстью к наказаниям, возбуждающийся от перспективы секса без презерватива — если бы мне пришлось угадывать.

Он замирает.

— Бинго? Я все правильно предположила, не так ли? Парень, со всем этим у меня нет никаких проблем.

Сначала он не отвечает, но после притягивает к себе и шепчет мне на ухо:

— Я никогда не смогу приручить тебя, да и не собираюсь этого делать. Хочу, чтобы ты была дикой и сопротивлялась мне при каждом удобном случае.

Немного отклонившись назад, он целует меня. Это не полный страсти поцелуй, как я ожидала, но он по-прежнему исполнен огня, в особенности, когда его язык встречается с моим. Я невероятно возбуждена, но в глубине души помню о том, что он так и не ответил по поводу своего отношения к незащищенному сексу, поэтому мне придется придержать этот вопрос на потом.

Говорю ему в рот:

— Я знала, что мне следовало положить в сумку не только трусики, когда ты явился ко мне прошлой ночью.

Целуя меня все более настойчиво, он стонет:

— Все, что ты захочешь. Назови это, и оно будет твоим, мое маленькое Яблочко.

— Отведи меня наверх, Том.

Я никогда и ничего не хотела так сильно, как его в этот момент. Он перестает целовать меня, но только лишь для того, чтобы закинуть меня на плечо, как какой-то пещерный человек.

— О, да ладно, я и сама могу дойти!

— Нет, я не собираюсь рисковать, чтобы ты смогла сбежать от меня.

Я игриво похлопываю его по спине, пока он направляется к лестнице и поднимается по ней по две ступеньки за раз.

Черт, а он в форме!

Когда он добирается до своей комнаты, то опускает меня на пол, и я соскальзываю по его телу, обхватив руками его шею. Он прижимается лбом к моему лбу — этот нежный жест застает меня врасплох.

Голос Тома мягкий, когда он спрашивает:

— Ты не пробыла здесь и суток. Что же все это значит, Иден?

Качаю головой и пожимаю плечами.

— Не знаю. Но я в деле.

Когда я отстраняюсь, его красивые карие глаза по-прежнему остаются прикованы ко мне.

Том тихонько смеется.

— Я знал, что ты станешь моей погибелью, Яблочко.

— Эй! Я полагала, что мы сократили количество фруктовых прозвищ.

Честно говоря, я вовсе не против этого, но мне нравится устраивать ему скандалы.

Улыбка не сходит с его лица, даже когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня, после чего подхватывает за ноги и заносит в свою комнату. Когда дверь за нами закрывается, он тянется к замку, чтобы запереть его.

— Я буду называть тебя так, как захочу. Ты принадлежишь мне, Иден.

— Эта дверь действительно заперта? Сколько раз ко мне уже врывались сегодня?

Он на мгновение отстраняется, чтобы взять стул и прислонить его к двери.

Приподнимаю бровь.

— И что, полагаешь, что этого будет достаточно?

— Если кто-то посмеет прервать меня этой ночью, то окажется в могиле.

Том прижимает меня спиной к стене.

— Итак, на чем я остановился?

Как только я прислоняюсь к стенке, он срывает с меня мою новую любимую толстовку. После чего осыпает поцелуями шею, грудь и проводит языком по одному из моих сосков. Его рот движется вниз по моему животу, а затем опускается к ногам. Он стягивает с меня леггинсы, и я выбираюсь из них, и он прижимается мягким поцелуем к внутренней стороне моего бедра.

— Ты говорила, что хочешь, чтобы я встал на колени? Я намерен зарыться лицом между твоих ножек, пока ты не признаешь то, что мы и так оба знаем.

Не успеваю я ответить, как он задирает одну из моих ног вверх и перекидывает через свое плечо, а его язык касается моей чувствительной плоти.

Между стонами я спрашиваю:

— Что мы оба знаем?

— Что ты создана для меня, Иден. Ты моя. И эта киска тоже…

— Том, заткнись, — останавливаю я его небольшую грозную речь альфа-самца.

Он посмеивается у моего клитора, а затем вводит в меня два пальца, заставляя задохнуться. Том играет со мной, как со скрипкой, посасывая и облизывая там, где это необходимо. Его пальцы изгибаются и стимулируют мою точку G.

— Я близко, не останавливайся.

Он бормочет:

— Не останавливайся…?

— Я не собираюсь обращаться к тебе «господин», если ты на это рассчитываешь. Это не мое…

Он прижимается своим ртом сильнее, и я распадаюсь на части. Оргазм накатывает на меня волнами, и я едва могу стоять на ногах.

Я все еще ошеломлена, когда он встает, вытаскивает свои пальцы из меня, а после медленно их всасывает, чтобы облизать.

— Да, мой господин.

— Ты восхитительно вкусная, Иден. Не уверен, что когда-либо смогу насытиться тобой.