А. Джексон - Приди ко мне тихо Страница 20

Внутренне я усмехнулся.

Я мог хотеть все, что угодно, но это никогда не изменит то, кем я был.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы Эли заснула. Ее тихое дыхание выровнялось. Она пошевелилась и перекатилась на спину. Одна рука согнулась над головой, ее тело изогнулось, когда она вытягивала свои длинные ноги, одну ногу она отодвинула в сторону.

Я понимал, что должен уйти и найти свое место на диване, где я обычно и был.

Но на секунду, я поддался. Поддался ее миру. Поддался ее красоте.

Когда больше не мог лежать рядом с ней, я подвинулся на край кровати, выключил ее телевизор и выскочил за дверь.

Сегодня ночью я отказался спать. Я не мог вернуться туда. Просто одну гребаную ночь, я не хотел видеть. Я порылся в сумке и вытащил оттуда мой дневник, сел на диван в мертвой тишине. Я писал о том, чего я не знал, но хотел бы иметь.

10 глава

Элина

Следующей ночью, лунный свет иначе проникал в мою темную комнату. Сегодня вечером луна была высокой, яркой, полной. Я пришла домой с работы в пустую квартиру. Было что-то в тихой ночи такое, что подпитывало мое воображение и давало мне вдохновения, но результат в моем альбоме не отражал ничего, что светило в небе. Моя рука быстро порхала по листу. Я чувствовала толстую бумагу под своей кожей. Облизав нижнюю губу, немного ее пожевала, потом подняв лицо, посмотрела из окна своей спальни. Это был не лучший вид в мире, часть стоянки внизу, была освещена фонарями, по крайней мере, они были достаточно тусклыми, потому что я все еще могла видеть облака на небе. Я размышляла некоторое время, прежде чем обратила свое внимание обратно на альбом для рисования, балансирующий у меня на коленях.

Я до сих пор не знала, что со всем этим делать, что делать с ним. На прошлой неделе моя голова ушла в плавание. Это было похоже на игру в перетягивание каната, но ни один из нас не знал, как играть, потянув — притягивал, а потом отталкивал.

Его невозможно было понять. Иногда я думала, что видела, что он смотрел на меня так же, как и я на него — как будто он хотел прикоснуться ко мне, чтобы узнать, что я почувствую, прикоснувшись к нему. Господи, не было никакого способа, чтобы описать, как сильно я хотела почувствовать его прикосновение.

Но когда я думала, что у нас прогресс, он становился еще холоднее.

Нахмурившись, я наклонила альбом. Реалистичность появилась, когда я заштриховала линию, которая тянулась по краю его идеального рта.

Нет, в выражении его лица не было равнодушия.

Это был страх.

От слабого стука в дверь, я резко подняла голову. Сердечный ритм начал ускоряться. Кровь тут же прилила, заставляя пульс ускориться.

Выровняв свой голос, я тихо сказала:

— Входи.

Медленно, дверная ручка повернулась, и дверь слегка приоткрылась. Я не могла разглядеть заглянувшее лицо, потому что свет из коридора светил за его спиной. Предчувствие, которое ускоряло мой пульс две секунды назад, пришел в норму, как только я почувствовала его присутствие.

— Привет, — прошептал Джаред, моргая и привыкая к тусклому освещению.

— Привет. Что-то случилось? — я сдвинулась, чтобы разглядеть его.

Его глаза сузились, пытаясь разглядеть, что происходит в моей комнате, его внимание сосредоточилось на мне, сидящей на кровати скрестив ноги и с большим альбом для рисования на коленях.

Он наклонил голову, и я смогла разглядеть намек на зарождающуюся улыбку в уголках его губ, но затем неуверенность стерла ее.

— Я не могу заснуть… и… я не знаю. Я думал, может быть, ты ещё не спишь.

Перевернув альбом для рисования, я закрыла его и убрала, склонив голову набок.

— А что, если нет? Ты просто собирался разбудить меня? Ты в курсе, что уже за полночь.

Я дразнила его. Как будто я была бы не рада, если он разбудил бы меня. Сейчас это было очевидно.

Я хотела, чтобы он был здесь.

У него вырвался застенчивый смешок, и он прикрыл рот ладонью, проведя ею по челюсти и вниз по подбородку. Джаред опустил руку, и улыбка раскаяния появилась на его лице, даже в приглушенном свете, я могла видеть озорство в его глазах.

— Я проходил по коридору, и мне показалось, что услышал шорох в твоей комнате, когда приложил ухо к твоей двери.

— В самом деле? — спросила я, с обиженным недоверием, которое смогла изобразить в своем голосе. — Ты подслушивал под дверью?

Он проскользнул внутрь и молча закрыл за собой дверь.

— Что? Мне ужасно скучно, — сказал он чуть более бесстыдно. — Осуди меня.

Я покачала головой.

— Ты смелый, Джаред Холт, — прошептала я так тихо, что он едва мог услышать. Подняв брови, я начала посасывать нижнюю губу, впиваясь в нее зубами, прежде чем оставить ее в покое, и в притворном разочаровании цокнуть языком. — Кое-где ты мог бы заработать этим определенную репутацию.

Он с горечью засмеялся, пересекая мою комнату.

— У меня уже есть такая репутация, Эли.

Мой взгляд остановился на нем, когда он подошел ко мне. Я даже не пыталась заставить себя отвернуться, когда он пересек комнату.

Любая попытка окажется напрасной.

Он принял душ, его светлые волосы потемнели до русого цвета и были убраны с лица. Пижамные штаны сидели низко на талии, мощная грудь была покрыта черной футболкой с V-образным вырезом. Его татуировки выглядывали из-под футболки, частичка искаженной розы опускалась к центру его груди. Я знала, что под футболкой роза расцвела, а красные лепестки начали опадать как уведшие слезинки. Зеленые и синие завитки дыма и виноградная лоза тянулись, скручиваясь по ветке, и проползали по обнаженной части его ключиц. Мой взгляд путешествовал вниз по его рукам, которые были сжаты в кулаки, когда он подошел ко мне.

Мой желудок сжался.

Боже, часть меня желала, чтобы он не был так красив. Возможно, тогда у меня был бы шанс отвести взгляд, спасти свое сердце, уберечь себя от потребности, которую он пробуждал во мне. Но с каждым его шагом, потребность только росла.

Я все еще не могла понять, что произошло вчера вечером, когда я переписывалась с Гейбом. Джаред наскочил на меня так быстро, что это испугало меня, и я оцепенела, чтобы прийти в себя, мне потребовалось несколько секунд. Я не могла сказать, играл ли он в придурка-брата-защитника или придурка-парня-собственника.

В любом случае, это были действия придурка.

Он смягчился так же быстро, и я чувствовала, как сожаление наполняло его, настолько сильное, что было практически ощутимое. Оно крепко окутало нас, уплотняя воздух. Ничто и никогда не было таким сложным, как тот момент, когда я заставляла себя лежать неподвижно и притворялась, что меня интересовало кино, когда все, что я хотела — это повернуться и увидеть его лицо, рассмотреть, что на нем написано, вдруг это поможет мне понять его чувства. Мои ладони горели от потребности быть прижатой к его груди или к его лицу, мое тело жаждало знать, мог ли он хотеть меня так же, как хотела его я.