Вера Иванова - Приз за характер Страница 21

Первое, что он сделал, – открыл блог. А дальше в отчаянии написал: «Все кончено. Надежды и мечты в руинах. Моя любовь трижды предала меня. Один раз – на почте. Второй – в музее. Третий – только что у себя дома. Не знаю, как мне дальше жить…»

Но на этих словах юный писатель вдруг отвлекся, и пальцы сами собой отстучали:

«И ради этой любви я попрошайничал в переходе!»

Дальше история путешествия в Юров полилась сама собой, как будто писала не Варя, а кто-то другой. Но ведь это и была не Варя, а Реймонт Обви, и то, что никогда бы не отважилась выложить для всех она сама, у него получалось без проблем. Эта игра была захватывающей и великолепной. Запреты, блоки, комплексы сметены и забыты. Мысли прилетали ниоткуда и тут же облекались в слова, свободно, легко, красиво. Это был другой мир, и Варя полностью погрузилась в него – до такой степени, что забыла даже о жгучих любовных страданиях…

И не услышала, как открылась входная дверь.

Она очнулась лишь от грозного окрика отца:

– Как ты сюда попала? Кто тебе позволил зайти в запретную комнату?

Ошарашенная, все еще витающая в виртуале, Варя обернулась…

Родители и учитель Лев Леонидович стояли на пороге. Они выглядели, как разъяренные смерчи, готовые вот-вот объединиться и обрушиться на Варину голову.

Время остановилось. Реал сгустился вокруг Вари подобно грозовой туче, и спрятаться от стихии было некуда.

– Тут… тут было открыто, и я подумала, что можно, – на ходу соврала она, успев нажать кнопку выхода.

Отец промолчал, но вступила мама.

– Почему я ничего не знаю про родительское собрание?! – взвился ее сердитый голос.

– Но… Я… – осипшая Варя не могла выдавить ни слова.

– Почему вы не передали родителям записку?! – Голос Льва еще громче, визгливее.

– Но… я…

– Почему не рассказала про двойку по литературе?! – Мамин смерч набирал обороты.

– Я…

– Ты постоянно обманываешь! Скрытничаешь! Ловчишь!

Злобные смерчи объединились. Чего только не полетело в Варю в последующие минуты! Гневные упреки, обвинения, разоблачения, угрозы, все прошлые грехи и несуществующие, ужасное будущее… Было странно, что она все еще стоит на ногах, дышит и говорит.

В довершение ко всему, перекрывая разгул стихий, из-за двери раздался громкий вопль:

– Мама!

В комнату ворвался Степка и, размазывая слезы по щекам, показал что-то, лежащее на ладони.

– Что такое? Что случилось? – Мама недоуменно рассматривала маленький кусочек фарфора.

– Это… это… – Степка задыхался от плача, но Варя уже поняла. Объятая ужасом, она ждала развязки. Ах, ну почему в Баюкине не бывает настоящих стихийных бедствий!

– Мы… Мы с Вованом играли в разведчиков… Я нашел это под кроватью!

– Чей-то хвост, – заметил Лев Леонидович. – Похоже, кошачий!

– Нет, мой… – всхлипнул Степка. – Ну, то есть… От моей копилки.

– Ты разбил копилку? – поразилась мама.

– Нет! Я ничего не разбивал! И не знал! Там другая кошка стоит, я думал, это моя… Но тут на хвосте синяя стрелка, вот, видите? Я сам так пометил, чтобы от Варькиной отличить. – Слезы у Степки снова хлынули потоком.

– А у той кошки, что осталась, есть на хвосте стрелка? – спросила мама.

– Не знаю… Пойдемте, посмотрим!

Возглавляемые братом взрослые ретировались, а Варя рванулась к входной двери. Бежать! Бежать, пока не поздно!

Но было поздно: в холле, преграждая путь, стояли отец и Лев Леонидович.

– Как ты объяснишь вот это? – Отец протянул ей какую-то скомканную бумажку.

– Я… я не знаю, – замерла в дверях Варя. – Это… не мое!

– Согласен. Это мое. То самое письмо, которое я ищу уже десять дней. И знаешь, где я его нашел?

– Понятия не имею…

– На полу у тебя в комнате! Как письмо очутилось там? И почему на нем что-то написано твоим почерком?

Отец развернул бумажку:

– «Участвовать. Написать гениальную музыку. Везение». Что за бред!

– Это не бред. Это план! – вспыхнула Варя. – И потом, я не знала, что это письмо! Я думала, это просто так какая-то бумажка лежит у тебя на столе.

– У меня на столе? А кто дал тебе разрешение копаться в моих бумагах?

– Я нечаянно… Мне надо было на чем-то записать, а Степка не пускал меня к компьютеру!

Настроение Вари переменилось. Из робкого запуганного зайчонка она превратилась в… может быть, снова в Реймонта Обви? На этот раз не виртуального, а вполне реального.

– Степан? А ему кто разрешил зайти в кабинет?

– Я разрешила. Это случайно вышло, я не хотела, я не знала, что вы ключ на притолоке храните! – Реймонту Обви ни к чему было врать и изворачиваться. Он ничего и никого не боялся!

– Та-ак, – голос отца понизился до свистящего шепота. – Что тут в моем доме, оказывается, творится. За моей спиной…

Он был похож на удава Каа из «Книги джунглей» Киплинга, и Варя на мгновение снова дрогнула, ожидая чего-то ужасного. Она поняла, что отца сдерживает только то, что они не одни, и бросила на учителя взгляд утопающего. Лев Леонидович кашлянул и примирительно произнес:

– Ну что ж, Дурандина, я вижу, вы осознали свои ошибки. Надеюсь, теперь исправитесь! И будете с большим уважением относиться к школьным и домашним обязанностям, а также к моему предмету. Вы прочитали Тургенева?

– Тургенева? Н-нет…

– До сих пор? А как же вы будете писать сочинение? – нахмурился Лев Леонидович.

– Но если не Тургенева, то что же ты читала? – вновь вскинулся отец. – Тогда, когда я разрешил тебе поработать за компьютером. Ты еще сказала, что готовишься к сочинению по проблемам современной молодежи.

– Это… Ну, я так… В общем, сама не знаю. – Варя съежилась, опустила глаза. Реймонт Обви исчез. Спасибо ему, хоть немного помог! Ответ за семь бед грянул слишком уж неожиданно.

– Сочинение по проблемам современной молодежи? – удивился Лев Леонидович. – Что-то я не помню, чтобы в плане такое было… С чего вы это взяли, Дурандина?

– Ну… Я подумала, что проблемы отцов и детей и в наше время актуальны… – снова начала выкручиваться Варя, чувствуя, что идет ко дну окончательно и бесповоротно.

На этот раз выручил Степка.

– Там уже много денег должно было быть, целый вагон! – донесся из коридора его голос. – Я три месяца жвачки не покупал… И чипсы… И мороженое… Там… Там… Уже пятьсот рублей было! Нет, больше! Целая тысяча! – сообщил он, врываясь в комнату.

– Врешь! – от возмущения у Вари снова прорезался голос. – Никакая не тысяча! А только двести пятьдесят, да еще пятьдесят мелочью!

– Ага! – торжествующе вскричал брат, наставив на нее палец. – Попалась! Значит, и вправду сперла мои денежки!

– Я не сперла! Только взаймы взяла!

– Взаймы? И я узнал об этом только сегодня? А когда, интересно, ты собиралась отдавать?