Алисон Робертс - Давай нарушим правила Страница 21

– А ведь я уже проезжала здесь раньше. Это дорога ведет в Локсбери-Холл.

Рэйф лишь промычал в ответ что-то неопределенное, и снова в кабине фургона наступила тишина, нарушаемая лишь звуком работающего мотора и шелестом «дворников» по ветровому стеклу.

Печка в видавшем виды автомобиле еще работала исправно, и Пенелопа почувствовала, что начала согреваться в старом свитере Мэгги. Несмотря на то что под ним была поддета футболка, кожа все равно чесалась от колючей шерсти. Пенелопе хотелось поскорее добраться до дома, переодеться и привести в порядок волосы, выпрямив их электрощипцами.

«Должно быть, сейчас я выгляжу ужасно, – подумала она. – Еще хуже, чем когда Рэйф застал меня одетой в пижаму. В тот раз у меня хотя бы волосы были в порядке».

– Почему? – вдруг произнес ее пассажир.

– Что?

– Почему вы только что застонали? Я ведь сразу вас предупредил, что живу за городом.

Пенелопа, подавив раздражение, громко вздохнула.

– Это тут ни при чем. Просто мне не по себе оттого, что я в таком ужасном виде, – вот и все.

– Может, вы, наоборот, выглядите сейчас лучше, чем когда-либо.

Она попыталась понять смысл его слов. Тщетно.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы понимаете, что нарушили правила?

– Какие?

– Нормы безопасности, обязательные для владельцев такого бизнеса, как мой. Я должен был составить рапорт о чуть не случившемся несчастье, а мальчику полицейские должны были предъявить обвинение в противоправном проникновении в каменоломню.

– Думаете, ему бы это пошло на пользу? Ради бога, Рэйф, Билли ведь всего лишь ребенок из неблагополучной семьи!

– А вы вступились за него. И ради этого были готовы нарушить правила. Вы произвели на меня сильное впечатление.

Произвела впечатление на него? Она?

Надо ли обрадоваться тому, что сумела поразить ковбоя-пиротехника, которого ее бабушка и дедушка, наверное, причислили бы к подонкам общества?

Спорный вопрос. И все же, непонятно почему, стало так приятно. Но тут Рэйф все испортил, спросив:

– А почему вы сказали Билли, что люди любят только тех, кто следует всем правилам?

– Потому что так и есть, – ответила Пенелопа. Но в ее голосе прозвучала нотка сомнения, и в этом была вина Рэйфа. Ведь он не следовал слепо всем правилам, но был исполнен такого очарования, что женщины, несомненно, падали к его ногам, стоило ему лишь взглянуть на них. А еще он сумел убедить маленького встревоженного мальчишку, который до сих пор не доверял никому. И даже Мэгги он приглянулся. Когда она отвела Пенелопу наверх переодеваться, та, вместо того чтобы открыть старый сундук, уселась на него и, обмахиваясь рукой, озорно взглянула на собеседницу. На мгновение Мэгги напомнила Пенелопе проказливую девчонку-подростка вроде Шарлин, а не практичную опекуншу приюта.

– Неудивительно, что ты поднялась с этим мужчиной наверх в Локсбери-Холл. Я и сама бы поддалась такому искушению.

Слово «нравится» было недостаточно сильным, чтобы описать то, что Пенелопа испытывала к Рэйфу, но она не собиралась анализировать свои чувства. Уж слишком опасными они были. Такие чувства всегда приносят беду, стыд и иногда даже смерть…

Голос Рэйфа оборвал стремительный бег ее мыслей:

– Разве вы сегодня следовали всем правилам? Разумеется, нет. Думаете, вы из-за этого стали нравиться мне меньше?

Она не ответила. Ей казалось, что, судя по его тону, она и так ему не особо нравилась.

– Сверните тут, – вдруг попросил Рэйф.

– Шутите? – удивилась Пенелопа, заметив, что слева показались железные ворота Локсбери-Холл, но послушно сбросила скорость.

Рэйф достал сотовый, набрал несколько цифр, и ворота распахнулись.

Пенелопа ударила по тормозам, они взвизгнули, и грузовик остановился как вкопанный.

– Когда вы сказали, что получили от владельца особняка разрешение подняться наверх, вы на самом деле ни с кем это не обсуждали? – с трудом произнесла она.

– Не обсуждал.

– Потому что вы и есть владелец?

– Да.

О нет! Пенелопа прижалась лбом к лежащим на руле рукам. Теперь она чувствовала себя полной дурой. Идиоткой, которую умело использовали.

– Гм… Пенни…

Она даже не обратила внимания, что он назвал ее ласково Пенни, а не Пенелопа. Ей сейчас было не до того.

– Да?

– Ты не могла бы съехать с шоссе, пока в нас сзади кто-нибудь не врезался? Может, подъедешь к парадной лестнице?

К парадной лестнице дома, который Рэйф приобрел благодаря тому, что не всегда соблюдал правила. Он стал тем, кем сейчас является, лишь потому, что полагался на себя, а не из-за того, что нравился кому-то.

Билли было бы полезно услышать об этом.

Но, разумеется, Рэйф не собирался больше возвращаться в приют «Радуга». С проблемой разобрались – и хватит. Пора попрощаться с мисс Пенелопой Коллинз.

Собираясь это сделать, он повернулся к ней, но замялся. Дождь, все это время монотонно стучавший по крыше кабины, внезапно усилился. Сверкнула молния, и Пенелопа вздрогнула, а когда почти сразу прогремел гром, глаза ее широко распахнулись.

– Гроза прямо над нами. Нельзя вести машину в такую непогоду. – Рэйф наклонился и машинально откинул с щеки Пенелопы прядь волос. – Переждите грозу в доме.

Мисс Коллинз покачала головой, не глядя на него.

На этом следовало распрощаться с этой упрямицей, но Рэйф не собирался так поступать. Он всегда мог распознать расстроенную женщину. Неужели всему причиной его слова?

Его рука все еще была у ее лица, и, коснувшись пальцами подбородка Пенелопы, Рэйф заставил ее поднять лицо. Одновременно он гадал, какие его слова заставили Пенелопу замкнуться в себе. Признание, что он – владелец Локсбери-Холл? Нет. Ей-то что до этого. Но едва она встретилась с Рэйфом глазами, он понял, в чем дело, и прошептал:

– Вы все еще нравитесь мне. После того как нарушили правила, нравитесь даже больше, чем прежде.

Губы Пенелопы разомкнулись, и она коснулась кончиком языка верхней губы – словно хотела что-то ответить, но не нашлась что сказать. От этого жеста и от ее взгляда у Рэйфа сжалось сердце.

Пенелопа выглядела потерянной, даже испуганной.

Он почувствовал, что должен ее поцеловать – нежно, успокаивающе, – чтобы сообщить нечто очень важное. И на случай, если поцелуй все же не донесет до нее это послание, Рэйф тихо произнес возле ее рта:

– Ты прекрасна, Пенни. Всегда в это верь.

На пару мгновений он замер, едва касаясь губами ее губ – нежных, словно крыло бабочки. Казалось, между ним и этой женщиной возникла странная связь: такого он не ощущал никогда прежде.

А потом вдруг снова сверкнула молния, на мгновение ослепив, и раздался такой сильный удар грома, что фургон чуть качнулся. Пенелопа вздрогнула и сдавленно вскрикнула.