Джудит Крэнц - Школа обольщения Страница 21

Портнихе Лилиан приходилось вновь и вновь ушивать серую юбку Билли. Скоро и темно-красные свитера стали висеть на девушке, но она не собиралась покупать новые, пока не перестанет терять в весе. Она выбросила все старые наряды, кроме шубы из темно-коричневой нутрии, подаренной ей на восемнадцатилетие тетей Корнелией. Пока она продолжала худеть, графиня сводила ее в «Гермес», где они купили широкий пояс, чтобы стягивать пальто, и узкий — подпоясывать свитера. Кроме того, Билли приобрела там свой первый шарф от «Гермеса» — Лилиан внушила ей, что в ладно скроенной юбке, при паре хороших туфель, приличном свитере и совершенно обязательном шарфике от «Гермеса» любая француженка может считать себя одетой не хуже, чем королева Англии, королева Бельгии или графиня Парижская, жена претендента на французский трон, потому что именно так эти коронованные особы и одеваются в повседневной жизни.

У Билли появилась тайна. Она начала понимать почти все, что говорилось за столом. Сама она нечасто заговаривала с другими, так как между дрейфом понимания и отважным плаванием в бурном море беседы лежит огромная разница. Но каждый день она убеждалась в том, что делает успехи. Это знание наполняло «ее трепетным чувством предвкушения, но она старалась отогнать его. Правила грамматики и набор лексики из словаря, когда-то зазубренные и погребенные в экзаменационных тетрадях, внезапно оживали в памяти. Они зажили своей жизнью, они скакали и пели в ее голове, и даже глагольные окончания встали на свои места и воспринимались как логически необходимые. Оказалось, что во всем есть высший смысл. Билли оберегала французский, как скупой рыцарь — свои сокровища; новый язык стал золотым ключиком, который вот-вот отопрет ей дверь в сказочную страну. Но она еще не была готова помериться силами в общей беседе.

Первой заметила достижения Билли Даниэль:

— Мама!

— Да, милая?

— Мне кажется, у Билли хорошее ухо.

— В самом деле?

— Да, я даже уверена. На днях мы остались вдвоем на несколько минут, я похвалила ее за потерю в весе, а она ответила мне, и мы немного поболтали. У нее есть слух. Ее грамматика и словарный запас оставляют желать лучшего, и она совсем не понимает соподчинений, но ухо у нее хорошее.

Лилиан торжествовала. У девушки есть слух, а это значит, у нее есть все. Человек может прожить во Франции двадцать лет и говорить на безукоризненно правильном книжном французском, но, если у него нет слуха, француз никогда не сочтет его язык французским. В отличие от американцев, французы не находят ни малейшего очарования в том, чтобы улавливать премилый иностранный акцент, когда кто-то говорит на их обожаемом языке. Единственное исключение делается для англичан благородного происхождения; в этом случае акцент является понятным, даже простительным, если уж не допустимым. И раз у Билли есть слух — а Даниэль вряд ли могла ошибаться в таких важных вещах, — то это произошло потому, что она, Лилиан, настояла, чтобы никто не говорил с девушкой по-английски. Дочери графини, которых она упорно каждое лето отправляла погостить в семьях своих английских друзей, говорили на безупречном аристократическом английском. Как известно, овладение вторым языком является фундаментом для любого приличного образования. Но Билли даже не подозревала, что может разговаривать с девочками на своем родном языке. Это уничтожило бы все старания. Все должно было устроиться само собой, естественным образом.

В конце декабря графиня получила в подарок от своего племянника графа Эдуара де ла Кот де Грас четырех прекрасных жирных кроликов, которых тот подстрелил на своих охотничьих угодьях в Иль-де-Франс, в шестидесяти четырех километр pax от Парижа. Луиза, славившаяся в счастливые довоенные времена умением готовить традиционные блюда местной кухни, отправилась в особенно серьезный поход по магазинам и вернулась домой с полным набором компонентов для классического «рагу де ляпан» и своего коронного десерта — открытого яблочного пирога с глазурью. Графиня пригласила прославленных дядюшку и тетушку — маркиза и маркизу дю Тур ла Форе, а также еще одну приятную пару средних лет — барона и баронессу Малларме дю Новамбр, с которыми Билли встречалась однажды на одном из нечастых камерных вечеров, устраиваемых графиней в случае, если кто-нибудь из друзей-охотников преподносил ей в подарок дичь.

Графиней Лилиан де Вердюлак двигало не только чувство радушия и гостеприимства или расположение к старым друзьям, но и желание продемонстрировать свои достижения: Билли, не сомневалась она, сделает ей честь. По правде говоря, в девочке еще нет шика. Если бы все проблемы решались с помощью шарфика от «Гермеса», весь мир мог бы стать шикарным. Но, по мнению графини, девочка приобрела нечто гораздо более важное: в ней заговорила порода. Ее кожа была абсолютно чистой, зубы, благодаря настояниям тети Корнелии регулярно посещать дантиста, оказались просто замечательны, длинные темные волосы, собранные сзади в «конский хвост», отличались густотой и ухоженностью, а юбка и свитер были из достаточно дорогой ткани. Поведение и жесты говорили о скромности, осанка благодаря занятиям в танцклассе — о благородстве, ибо оказалась великолепна, и девушка выглядела именно так, как и полагалось — «une jeune fille americaine de tres bonne famille», то есть как молодая американка из хорошей семьи. Графиня прекрасно знала своих друзей. Они судили с помощью высочайших и древнейших критериев, применяемых аристократами; им нельзя было подсунуть суррогат, даже самая искусная подделка не обманула бы их. Графиня никогда не пригласила бы друзей отобедать в узком кругу, навязав им девушку из Техаса или девушку из Нью-Йорка, но девушка из Бостона — это совсем другое дело. Такая способна выдержать испытание. Ее молчаливость в обществе может сойти за сдержанность, и, самое главное, девушка уже не толстая, что совершенно недопустимо в высшем обществе и позволительно лишь для очень старых и очень высокородных господ.

В последнее время во внешности Билли стали заметны признаки того, что графиня считала подлинной красотой, но она сурово напоминала себе, что судить еще слишком рано, ведь пока неизвестно, предвещают ли эти изменения будущее совершенство или она всего лишь принимает желаемое за действительное. Достаточно и того, что Билли не полнеет, осторожничала сама с собой Лилиан.

Маркиз дю Тур ла Форе, восхищавшийся мужеством своей племянницы, не потерявшей чувства собственного достоинства в стесненных финансовых обстоятельствах, принес к обеду три бутылки шампанского и галантно настоял на том, чтобы Билли выпила по бокалу из каждой откупоренной бутылки, абсолютно не обратив внимания на ее энергичные протесты и заявления, будто она вовсе не привыкла пить вино. Стол раздвинули, чтобы четверо гостей могли рассесться свободнее, и, пока Даниэль и Соланж обносили присутствовавших яблочным пирогом, баронесса Малларме дю Новамбр попыталась вовлечь робкую юную пансионерку в беседу, начав с вопроса о том, верна ли старая молва о бостонцах: что Лоуэллы разговаривают только с Кэботами, а Кэботы, в свою очередь, беседуют только с богом?