Евгения Кайдалова - Пятница, Кольцевая Страница 21

На выходные на дачу приезжали родители. Как-то раз, уже в августе, помогая матери разбирать привезенную из Москвы сумку, Лариса почуяла в ее недрах запах копченой курицы и, побледнев, присела на стул как можно дальше от источника запаха. На следующий день она не смогла завтракать, чувствуя сильнейшее отвращение к аромату масла, на котором жарилась еда. Вообще она с удивлением отмечала, что у нее меняется вкус: она просто видеть не могла прежде любимые ею свинину и колбасы, зато жадно набрасывалась и за один присест съедала здоровенную редьку, едва успев посыпать ее солью.

— Ты у нас совсем вегетарианкой стала, дочь! — шутил отец.

Мать никак не прокомментировала происходящие с дочерью перемены, но в следующий свой приезд молча протянула Ларисе тест на беременность. И на следующее утро с опустошенным лицом выслушала результат.

Сама же Лариса испытывала более чем странное для той ситуации, в которой она оказалась, чувство. При взгляде на роковую вторую полоску, проступившую на тесте, которая должна была бы резануть ее по сердцу ножом, Лариса вдруг увидела иглы своих любимых средиземноморских пиний. А пинии склонялись над дорогой вдоль ночного парка, по которой они с Виталием шли в один из тех трех дней. Из стоящего поодаль кафе доносилась народная греческая музыка, которая становится такой однообразной в записи и так проникновенно звучит вживую на родной земле. У входа в парк были выставлены причудливые авангардные скульптуры, рядом с которыми тусовалась веселая богема, в отдалении, высоко на скале, светился щедро освещенный Акрополь. А сама она, пребывающая в счастливом неведении и не желающая ни на секунду заглянуть в будущее, обеими руками обнимала согнутый локоть своего возлюбленного и прижималась головой к его плечу. Той ночью для нее сияло затмевающее свет Акрополя над Афинами солнце.

— И что же теперь делать? — скорбно спросила мама, нарушая молчание.

— Я буду учить его танцам, — с пронзительным смехом и дрожью в губах ответила дочь. И сдавленным голосом добавила: — Пусть радуется жизни, солнышко мое…

Тренинг успешной любви

А ведь если прервать то, что называется полетом воображения, то сбитый на землю жалкий комочек из мечты и надежды окажется просто смешон. Она сама будет первой, кто посмеется над этим неудачливым зародышем счастья, которому ни за что на свете не развиться и не шагнуть в жизнь. В ее жизнь. Ее единственную жизнь.

Да, говорят, даже есть научные или околонаучные теории, утверждающие, что мысль материальна. Говорят, если думать о чем-то с отчаянным упорством и постоянно представлять себе это во всех подробностях, то излучаемая твоей душой энергия накапливается в каких-то неведомых небесных запасниках. А затем, в один прекрасный миг, количество переходит в качество, и колоссальная масса желания притягивает к тебе то счастье, о котором всегда мечталось.

Говорят… А что на самом деле? В ответ в голове тут же раздаются голоса. Насмешливый: «Хотеть не вредно». Реалистичный: «Не смеши людей — в твоем-то возрасте размечталась, как девчонка!» И наконец, вечный: «Истинно говорю вам, что если двое из вас согласятся на Земле просить о всяком деле, то чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного».

Итак, Господь обещал исполнить то, о чем его просят двое. Но разве она одна не молится за двоих? Разве каждый ее день не проходит, как молитва? Сперва, сразу после пробуждения, пока мысли еще не выстроились в рабочую шеренгу, в душе всплывает смутная нежность. Затем, не отрываясь от привычных утренних дел, она созерцает его лицо, озаренное лампадой памяти, а выходя на улицу и спускаясь в метро, начинает искать его взглядом в толпе. Она напрягается от каждого случайного совпадения: рост, телосложение, походка, волосы, если смотреть со спины… Ну не смешно ли, что в том возрасте, когда ее далекие прабабки, состаренные частыми родами и неподъемным бытом, уже угасали в преддверии старости, их правнучка вспыхивает от волнения при виде нескольких темных волнистых прядей, выбившихся из-под мужской шапки!

Именно шапка была предметом вечного расстройства и волнения. Любитель спортивного стиля, он пренебрегал дресс-кодом большого бизнеса и приезжал на официальные встречи в горнолыжной куртке и перчатках. А также в обтягивающей спортивной шапочке, купленной, видимо, специально для полетов по снежным склонам. (В тот момент, когда он впервые переступил порог их офиса, ей подумалось об одном: каким счастьем было бы оказаться рядом с ним на сияющей от пронзительного горного солнца вершине!) Однако беда была в том, что подобные шапочки носила зимой едва ли не треть москвичей, и у нее до безобразия часто сжималось сердце.

Другой бедой была его фигура. Среднего роста, спортивного телосложения — скорее худощавого, чем плотного. Сколько же молодых людей с подобными приметами пробегало мимо нее по эскалатору! Иногда она приезжала на работу по-настоящему больная от этих обманчивых видений счастья и, чтобы прийти в себя, вызывала на экране компьютера его улыбчивое лицо. (Фотография была некогда скопирована ею с веб-сайта его компании и помещена в защищенный паролем файл.) Если в этот момент у нее не было срочных дел, она могла бесконечно долго любоваться появившимся на мониторе образом и бессознательно улыбаться ему в ответ.

И наконец, последним мучением было постоянно слышать вокруг его имя. «Самое популярное мужское имя в России», — пошутил когда-то он сам на этот счет. «Ну нет, Александрами называют чаще», — запротестовала она в ответ — ей не хотелось, чтобы с ее удивительным и уникальным человеком были связаны хоть какие-то стереотипы. Однако это имя действительно просто витало вокруг: коллеги, знакомые, лица из телевизора. И каждый раз, когда кто-то произносил четкое и звонкое в его полном варианте или уменьшительное, смягченное и растянутое сочетание звуков, у нее возникало ощущение, что совершается чуть ли не святотатство. Словно говорящий заглянул ей в душу и вот теперь играючи треплет то, что лежало на самой ее глубине.

Выбравшись из дебрей трудового дня и наконец-то ощущая голову свободной, а тело не прикованным к крутящемуся стулу, она позволяла себе полностью отдаться мыслям об их предстоящей встрече. Согласно суровой логике жизни, эта встреча никак не могла состояться — улыбчивый и предупредительный, он тем не менее не выразил желания продолжить их недолгое знакомство. Но разве мысль не может обернуться реальностью, если вкладываешь в нее всю себя без остатка? Даже больше, чем саму себя, — свое прошлое и свое будущее. Ведь именно прошлое так вытравило и выдубило твою душу, что ее не спасет уже ничто, кроме живой воды любви, а будущее начнется лишь с того момента, когда вы вновь столкнетесь в пространстве и времени.