Мэг Кэбот - Принцесса в розовом. Страница 21

— Н-но, — заикнулась я, — а Борис? Майкл посмотрел в сторону Бориса, который

сидел на тахте, обхватив голову обеими рука­ми. Тина бросилась к нему с объяснением, что Лилли, наверное, просто решила показать Джангбу, как изнутри выглядит американский шкаф для зимней одежды. Даже мне показа­лось, что ее голос звучит как-то неубедитель­но, хотя меня-то можно с легкостью убедить в чем угодно. Например, когда в школе мы уча­ствуем в дискуссиях, я соглашаюсь с каждой стороной, которая в данный момент говорит. И не важно, что они говорят.

— Борис переживет, — сказал Майкл и сно­ва зачерпнул чипсов.

Я не понимаю мальчиков. Честно, не пони­маю. Я хочу сказать, что если бы МОЯ млад­шая сестра заперлась в шкафу с Джангбу, я бы мгновенно озверела. Если бы это был МОЙ вы­пускной, я бы из кожи вылезла, но билеты до­стала бы.

Но это я.

В любом случае, никто не успел ничего сде­лать, как вдруг входная дверь распахнулась и в квартиру вошел мистер Джанини, неся в каждой руке по здоровенной упаковке кока-колы.

— Я дома, — объявил мистер Дж., поставил на пол колу и снял плащ. — Я еще льда купил. Подумал, что вам тут уже жарковато...

Голос мистера Дж. стих: он открыл дверцу шкафа, чтобы повесить на место плащ, и обна­ружил там Лилли с Джангбу.

Короче, так закончился мой праздник. Ми­стер Джанини, конечно, не мистер Тэйлор, но тоже довольно строгий. Да еще и, работая учителем в средней школе, он хорошо знаком с играми вроде «Семь минут в раю». Лилли объяснила, что их с Джангбу заперли в шкафу по ошибке, но он на это не купился. И вообще, мистер Дж. сразу сказал, что настало время рас­ходиться. Мой шофер Ханс должен был развез­ти гостей по домам. Мистер Дж. позвонил ему и велел проследить, чтобы вместе с Лилли и Майклом у их дома из машины не вышел бы и Джангбу и чтобы Лилли под присмотром прошла до здания, поднялась на лифте до своей квартиры и не пыталась бы сбежать. Она впол­не могла договориться с Джангбу встретиться где-нибудь в городе. Хотя бы в «Блимпи».

И вот теперь я лежу здесь, вернее, то, что от меня осталось... Пятнадцать лет, а внутри на­сколько старше. Потому что я уже знаю, как бывает, когда все твои надежды и мечты рушат­ся прямо на глазах, оставляя после себя лишь черное отчаяние. Я видела это в глазах Бориса, когда он смотрел, как Лилли с Джангбу выби­раются из шкафа, все красные и распаренные, а Лилли при этом заправляла блузку. И все слу­чилось в МОЕМ шкафу.

Но не только глаза Бориса источали сегодня горе. В моих тоже появилась какая-то пустота. Я это заметила, когда чистила зубы перед сном. И ничего удивительного в этом нет. У меня за­травленный взгляд, потому что я затравлена... затравлена призраком мечты о выпускном, ко­торого, как я теперь знаю, никогда не будет. И я никогда, в платье с приспущенным плечом, не положу руку на плечо Майкла (в смокинге) на его выпускном балу. Никогда мне не попро­бовать упомянутых им черствых печенюшек, не увидеть выражения на лице Ланы Уайнбергер, когда она увидит, что не единственная на балу мелочь, не считая Шамики.

Прощайте, мои мечты о бале. И, боюсь, жизнь моя, тоже прощай.

4 мая, воскресенье, 9 утра, моя комната

Очень проблематично тонуть в черном колод­це отчаяния, когда твоя мама и отчим встали чуть ли не с рассветом, включили какой-то джаз и готовят на завтрак вафли. Почему бы им просто не взять, да тихо не пойти в церковь, послушать слово Божье, как делают все нор­мальные родители, и оставить меня здесь по­грязать в море собственной скорби? Честное слово, надо подумать о переезде в Дженовию.

Правда, там я обязана буду вставать рано и тащиться в церковь. Нет, надо, наверное, по­благодарить свою счастливую звезду за то, что моя мама и ее муж — безбожные язычники. Но могли бы хотя бы ПОТИШЕ сделать.

4 мая, воскресенье, полдень, моя комната

Я сегодня планировала весь день оставаться в постели, накрывшись одеялом с головой, пока не настанет понедельник и время идти в школу. Вот что делают люди, когда им больше нечего делать: они валяются в постели как можно дольше.

Этот прекрасный план был нарушен в самом начале самым нечестным образом. Моя мама вошла, переваливаясь с боку на бок (она сейчас не может иначе ходить), и села ко мне на кровать, чуть не раздавив Толстого Луи, Он спал со мной и сполз к ногам. От неожиданности он вце­пился в нее, и когда вопли стихли и все успоко­ились, мама извинилась за столь бесцеремонное нарушение моего уединения, но, по ее мнению, настало время для маленького разговора,

Ничем хорошим это не пахнет, когда мама думает, что настало время для маленького раз­говора. Последний раз, когда у нас был малень­кий разговор, мне пришлось выслушивать очень длинную речь о восприятии своего тела. О том, что мое восприятие, по маминому предполо­жению, весьма искажено. Мама очень обеспо­коилась, когда я хотела использовать деньги, полученные на Рождество, чтобы сделать себе операцию по увеличению груди. Мама уверяла меня, что это, по ее мнению, плохая идея и что в последнее время обеспокоенность женщин по поводу своего внешнего вида совершенно выхо­дит из-под контроля. В Корее, например, трид­цать процентов женщин в возрасте от двадцати до тридцати лет уже перенесли пластическую операцию на лице, чтобы исправить форму скул и/или глаз. Кроме того, там весьма популярно удалять мышцы икр (для более красивой фор­мы ног). И все это для того, чтобы выглядеть как женщины Запада. В США при этом только три процента женщин идут на пластическую операцию ради эстетических целей.

Хорошие новости? Америка НЕ самая оза­боченная идеальным внешним видом страна. Плохие новости? Слишком много женщин вне нашей культуры вынуждены изменять свой внешний вид, чтобы подражать нам, думая, что западные стандарты красоты лучше тех, кото­рые приняты в их стране. И это неправильно, просто неправильно, потому что женщины Ни­герии точно так же красивы, как женщины Лос-Анджелеса или Манхэттена. Ну, может, несколько по-другому.

Такой же неловкий, как ТОТ разговор ког­да-то (вовсе я не хотела на деньги, подаренные мне на Рождество, сделать себе операцию по увеличению груди, я хотела купить на них пол­ное собрание компакт-дисков Шании Твен), произошел сегодня. Из серии «мать/дочь — передача жизненного опыта».

Сегодня было не: «Доченька, твое тело рас­тет, меняется, и скоро ты будешь по-другому использовать белые штуковины, которые ты таскаешь у меня из шкафчика в ванной, когда играешь в «Звездные войны». О нет.

А было сегодня: «Доченька, тебе уже пятнад­цать лет, у тебя есть мальчик, а вчера вечером мы с моим мужем обнаружили, что вы играете в «Семь минут в раю», так что теперь, мне ка­жется, нам надо обсудить сама знаешь что».