Алёна Лепская - Рок, туше́ и белая ворона. Страница 21

― И ты, Тори, явно идёшь по его стопам… ― выдохнул он, спускаясь вниз. Я утонула от его слов. Это было, эм, одобрение? Что, чёрт побери, вообще это было? Через пару мгновений, меня атаковал Миша. Я даже гитару снять не успела, не то, что, отвертеться.

― Тори, прости я всё пропустил! Мы тут последними деталями были… ― он обомлел, ―…заняты. Это что, Гибсон?

Благоговейный шок лёг маской на его загорелое лицо, когда он медленно вернул взгляд на мою гитару.

― Гибсон Лес Пол. Если быть точнее, Стандарт, ― лениво высказался Раф, выходя из-за спины Миши, и поднимаясь на импровизированную сцену в беседку.

Теперь шок был у меня. И не благоговейный, ни разу!

― Токийятанхаи йэхи хи?[26] ― пробормотала я под нос, в то время как нечитаемый русский лихорадочно печатал такие междометий в моей голове, что даже моё беспардонное эго покраснело. Я метнула взгляд в поисках без пяти минут мёртвой Солы. Но нигде её не нашла. Чёрт! Побери! Что ещё за подстава?!

― Он самый, ― процедила я.

― С днюхой, кстати, ― небрежно кинул Раф. Однако Гордеев, может сколько угодно изображать безмерную скуку, но его изучающий взгляд, блуждающий по инструменту, говорит сам за себя. Неудивительно. Любой гитарист, будет в восторге от этого инструмента. Отец знает, толк в гитарах. А ещё он точно знает, что я питаю огромнейшую эстетическую слабость к чёрному цвету. Для меня он всегда чист в каждой грани. Чистота белого цвета на мой взгляд чересчур переоценена. Вот в такие моменты я безоговорочно люблю своего отца.

Колян прошёлся по барабанам, в незамысловатой ритмичной сбивке, завершая её ударом по тарелкам.

― Ну что Гордеев, готов влюбиться в эту девчонку?

Раф вольготно прошил моего крёстного скептическим взглядом.

― Ага. Бегу и волосы назад, не видишь?

Он перебросил свою бас-гитару из-за спины вперёд и подсоединил к усилителю. Я всмотрелась в его инструмент. Мне знаком этот инструмент. Fender Aerodyne Jazz Bass. Бас-гитара, 4-Saddle Standard. Такая красота в идеально чёрном цвете, стоит не мало. Она чем-то похожа на него. Глупость, но всё же…

Сола проскользнула в беседку и оперяясь поясницей на бортик, сложила руки на груди.

― Poio diavolo hre edw autos o vlakas?[27] ― предъявила я, тут же на её родном языке. Подруга, окинула парня взглядом, проигнорировав мой вопрос, и саркастически над ним рассмеялась.

― Спорим на касарь что, как только она коснётся струн, ты отдашь ей своё сердце, малакас!

Мои брови взлетели вверх. Это что такое? Чего она несёт? Она что уже хряпнуть успела? Где, чёрт побери, она была, вообще? Неясное, напряжённое выражение образовавшиеся на лице Миши, меня вообще убило. Я укоризненно уставилась Солу.

― О, ну мы ведь точно этого не хотим, не так ли? ― процедила я. На счёт Гордеева, я ещё с ней переговорю. Чуть позже. Гордеев сверлил Солу глазами. Для него греческий мат давно уже секретом не является. Колян за ударной установкой, почесал подбородок.

― А, «малакас» ― что такое? ― спросил он у меня.

― Смотря, как рассматривать, ― пожала я плечами, ― Возможно это было просто дружеское: «Эй, приятель!» Но судя по интонации сдаётся мне, что это больше похоже, на: «Долбанный, мудак.».

Он рассмеялся, но так же быстро перестал ржать. Гордеев, видимо что-то предъявил Соле за её красноречие, поскольку она явно была не в духе, но определённо в ударе…

Колян вскинул брови, от ярой тирады моей подруги на греческом, и вопросительно мне улыбнулся. Я выставила ладонь на крёстного.

― Даже не спрашивай, Коль. Я не на столько хорошо знаю язык Гиппократа. Особенно в подобной призме… Но рискну предположить, что Гиппократ перевернулся в гробу.

― Ну тогда буди демона, Тори! ― усмехнулся Колян, указав в меня барабанной палочкой.

Гордеев, прерывал свои прения с Солой, отвлекаясь на подошедшего парня. На сколько мне известно он у них клавишник. На его плече висела «расчёска» фирмы Roland.[28] Удобный инструмент. Хотя, сто лет не видела, чтобы кто-то ещё играл на подобном.

Я нашла глазами отца. Он говорил с Алей. Причём эта картина как-то странно воспринималась мной. Но мне определённо нравилось. Он поймал мой взгляд и подмигнув отсалютовал двумя пальцами с зажатым между ними медиатором. Наш жест!

― Хэл-а-хой, скво! ― крикнул Костя в индейском божественном напутствии.

Гордеев фыркнул, высокомерно смотря на меня.

― Ну, давай, удиви меня.

Он будет в чертовском восторге, если я отступлю. По моему, это стало последней каплей и моё обещание самой себе, что я не стану навлекать на себя всевозможные кары египетские за своё неадекватное поведение, провалилось к чёрту в ад. Ярость и негодование заклокотали в каждой клеточке меня. Довольно с меня долбанных пасов! Я не всегда боюсь и сжимаюсь в комок, думая о чувствах других. Никто и никогда не думал о моих чувствах! Так, какого чёрта, я должна?

Злые Духи вожделения, разрушения и хаоса внутри меня возликовали. И кажется я могла слышать боевой клич: «Йю-хууу…!!!! Хи-юп-юп-юп-хия!» ― на переводимом диалекте индейских предков, прямо в своих ушах. Я сжала свой медиатор и повторила жест.

― Нунвэ![29] ― вскинуло подбородок моё эго, и чиркнуло спичкой. Я пронзила Гордеева взглядом, ― Готовь своё чёртово сердце!

Я зажала лады в грифе гитары, покрепче сжала медиатор в пальцах и ударила по струнам, чётко штурмуя аккорд, за аккордом. Уловив удачный сунд[30], я воспроизводила соло ― фрагмент Waking the Demon[31]. Кровь, рок-предка, заструилась по моим венам в послании без слов. Подобно особенному гену в моём ДНК, он проливал бурными волнами, многогранные риффы, моими руками.

Раф явно не был готов к такому повороту событий. Ха? Я заставила этого придурка потерять свою челюсть. Я протяжно оборвала звук, отводя гитару в сторону, заставляя её отчаянно взвыть. Раф резко посмотрел на Коляна.

― А разве это не ты тут Rockstar, пару минут назад выдавал? ― спросил он с подозрением.

― Неа. ― определенно глумился, Раевский старший, ловко крутя ударную палочку между пальцами. Гордеев медленно перевёл взгляд на меня.

― Да ты меня разыгрываешь… ― произнёс он как-то сдавленно. На его лице отразилась замедленная бомба, словно короткая вспышка апатии, его взгляд ничего не выражал. Он казался мне мёртвым в этом крошечном мгновении. Секунда. Он скривил губы в неясном мне жесте. Хотя, почему в неясном. Очень даже. Отвращение. Ненависть. Мм… что-то ещё. Эго было в недоумении. Я с ним солидарна, я вроде даже не слажала не разу, вот даже не сфальшивила. Я окинула взглядом остальных. У Миши и Коляна на губах играла горделивая ухмылка довольного учителя. Никто ещё не отошёл от моей игры с отцом и были добиты моим соло. Те, кто в жизни до этого дня не знал, что я вообще могу взять медиатор в руки, прибывали в доброкачественном шоке переглядываясь с теми, кто об этом знал. Все остались довольны. Все. Кроме него. Мне не понравилось это, заставило насторожиться. У меня что, чёрт побери, потеря связи с реальностью? Но нет, мир вокруг меня настоящий, и происходящие вполне адекватно воспринимается моим сознанием. Следовательно, не во мне дело…