Натали де Рамон - Млечный Путь Страница 21

Я нажала «отправить» и открыла послание Русалки. Оно было бесконечным! Я не стала его читать и решила вернуться к «Юной герцогине», но тут требовательно замигал значок нового сообщения. Я щелкнула по нему. Странник…

«Любимая! Боже! Ты здесь! Какой ужас — чеснок! Я так тебя понимаю — у меня страшная аллергия на него. Я не выношу даже его вида! Как же ты страдаешь… Сядь ко мне на колени, прижмись, я обниму тебя, я слизну твои слезы и выпью их, как самое драгоценное старое вино… Не плачь! Конечно, ты так прекрасна, что слезы не способны тебя испортить. Но побереги свои милые глазки! Я их обожаю! Целую тысячекратно! Целую твои реснички, твои бровки, твой лобик, твои ушки. Тебе же нравится, как я чуть-чуть покусываю твою мочечку, ты так мило начинаешь вздыхать и немного постанывать, закрывая глазочки. Меня это так заводит! Твоя грудь начинает вибрировать, я обнимаю тебя и расстегиваю твой лифчик, чтобы он не мешал тебе дышать. Я целую твои грудочки, твои сосочки! Им нравится, они набухают! Становятся тверденькими! И от тебя начинает исходить запах! Твой запах! Он ни с чем не сравним! Я обожаю твой запах, твой пот! Я слизываю его под твоими грудочками, под твоими подмышечками, я спускаюсь ниже, трогаю языком твой животик и целую, лизну его и поцелую, лизну и поцелую… Ты громко дышишь и содрогаешься. И просишь: скорее, скорее! А я уже здесь, моя Орхидея!»

Я посмотрела на ярко освещенную кухню. Даниель по-прежнему изображал машинистку. Я открыла заготовки и стала выбирать самую подходящую для завершающего аккорда. Пожалуй, эта, ничего лишнего: «О! Обожаю тебя! Я задыхаюсь! Скорее… Скорее… Еще… Еще… Ты во мне! Я чувствую тебя! Я твоя! Только твоя…»

Нажала отправить и сразу же написала самое последнее сообщение на сегодня:

«Прости! Прости! Прости, если ты не успел… Но я должна бежать на очень важную встречу. Вариант Осло или Брюсселя мне нравится, обсудим. Но не сейчас. Очень спешу. Прости, умоляю! И до завтра! Целую 9999999999999 раз! И еще один…»

Отправила, вышла из Сети, углубилась в творение Надин Мориньяк и прекрасно поработала почти до половины второго, причем мне больше не попадалось настолько идиотских фраз, чтобы я не могла с ними сладить.

Глава 17, в которой Марта

— А ту, где все течет через тонкую ткань, победила? — спросила она.

— Зачем? Пусть Надин сама ее выкручивает, она же автор.

— Не будет она ничего выкручивать. Просто выкинет или напишет другую. Хотя и так бы сошло. Когда эротическая сцена, там у всех полный бред.

— Даже у тебя?

— У меня для таких сцен другие приемы. Без тонких тканей и девственниц. Читатель не вникает, как ты. Ему все равно. Лишь бы про это было. И, желательно, покраше: бархатный жезл, распустившийся цветок, тропа в лоно богини, пленительная влажная сокровищница наслаждений, а кого-то, наоборот, заводит площадная лексика… Дело вкуса. Слушай, а тебя эта переписка разве не заводит?

— Издеваешься? Или шутишь?

— Нет, я вполне серьезно спрашиваю.

Я растерянно посмотрела на экран компьютера, где висело последнее, уже утреннее послание Даниеля с астрономическими количествами поцелуев, сладкой попочкой, сисечками, ушками…

— Наверное, Марта, через мои руки прошло слишком много и притом более интересных описаний этого дела. Нет, вызывает только смех. Пальчики, сосочки, тысячи миллионов поцелуев… Как можно относиться к этому серьезно?

— А вообще тебя заводят описания секса? Ну когда ты не редактируешь, а просто читаешь роман.

— Марта, я, даже если просто читаю, все равно мысленно редактирую. — Я улыбнулась. — Думаю, я порченая в этом смысле. А тебя? Заводят тебя? Ты и сама в романах это описываешь.

— Наверное, я тоже порченая. — Марта хмыкнула. — Но все равно, чтобы написать такую сцену, я должна сама прочувствовать то, что испытывают мои герои.

— Должна возбудиться?

— Пожалуй… Но не буквально физиологически.

— Представить мысленно картинку?

— Нет, не картинку. Ощущения, прикосновения… Вернее, ощущения от прикосновений. И ощущения, которые вызывает желание прикоснуться, и ощущения, которые потом возникают от этого… Ладно. Не важно. Я не знаю, как это объяснить!

— Отчего же! Я все поняла. Я же вижу, как Даниель заводится, представляя себе прикосновения и ощущения сисечек и сосочков. А меня, если честно, всю жизнь очень заводит, если так можно сказать, его завод…

— Ха! Значит, секс и вчера был?

— Был. Еще как был!

— В половине второго? Что ж не раньше-то?

— Мы бы и раньше спать пошли. Он минут прямо через пять, как Вивьен отправилась на деловую встречу, стал меня торопить, мол, хватит, отдыхать пора. Я говорю — иди ложись, а мне хочется сделать еще одну страничку. Это быстро. До конца главы правда страница с небольшим оставалась. Но он не пошел в спальню, а вернулся на кухню и опять полез в компьютер. Потом в кухню спустился Тьерри, и они стали там довольно бурно шептаться. Причем я, видимо, сильно углубилась в «Герцогиню», потому что заметила, что он там уже вместе с Тьерри, только когда услышала их голоса.

— И о чем же они бурно шептались?

— Я подумала, что, скорее всего, по поводу бросившей его девушки, и не стала вмешиваться. Закончила эту главу, начала следующую. Потом Тьерри ушел к себе, а Даниель меня больше не торопит. Мол, работай-работай, я хочу еще покрутить этот договор, мелькнула, дескать, одна мыслишка. Я что, я не возражаю. Ясно же, решил еще разок навестить Вивьен. Сижу работаю. Потом он подходит ко мне, обнимает за плечи. Целует в ухо нежно-нежно и шепчет: «Половина второго, пчелка. Давно пора принимать душ». Ну и у нас все получилось просто замечательно! И ведь после каких жутких процедур с зубами. В юности, наверное, только так бывало, чтобы прямо вот-вот не мог на меня надышаться…

— Слушай, — Марта хмыкнула, — ты ведь рано встаешь, часов в восемь?

— В восемь Даниель уже уходит, а Тьерри — в половине восьмого. Я встаю в шесть.

— Но, если работать до половины второго, спать-то когда?

— Марта, но ведь сегодня же суббота!

— Точно… Это мой на своем канале без выходных…

— И в субботу мне нужно только проводить Тьерри, а потом я могу спать сколько угодно.

— Бедолага, как же ты сегодня встала в шесть, — сочувственно сказала Марта. — Да после приключений в душе…

— С полузакрытыми глазами. Просто усилием воли вынесла себя на кухню! Только весь мой сон как рукой сняло, когда я увидела, что Тьерри поливает на террасе свой сад. В жизни такого не бывало, чтобы он поднялся раньше меня! Вечно бегаю вверх-вниз по лестнице: «Вставай, сынок! Вставай! А то опоздаешь»!