Лэрри Макмуртри - Чья-то любимая Страница 21

Когда мы вернулись в наш люкс, Джилл потратила довольно много времени на то, чтобы проверить матрацы. Я устроился спать в кресле, а Джилл все еще выбирала, куда ей лечь. И ей пришлось довольно долго меня расталкивать, чтобы я встал с кресла и пошел спать в предназначенную для меня кровать. Насколько я помню, на Джилл был велюровый купальный халат персикового цвета. Она выглядела очень сладострастно. Это настолько не ассоциировалось с моим представлением о ней, что на какой-то миг я даже подумал, будто передо мною Пейдж или еще какая-нибудь другая женщина.

– Как хорошо, что я тебя знаю так давно, – сказала Джилл, пытаясь снять с меня брюки.

Я ведь свалился в кровать прямо в них, этот грех за мной водится. Джилл так настойчиво старалась привести меня в надлежащий для сна вид, что заснуть снова мне удалось с большим трудом. Мимо меня двигался по комнате велюровый купальный халат персикового цвета. Халат развешивал на вешалке разные вещи, вынимал из карманов мелочь. А может, все происходило совсем не в том порядке. Потом халат выключил свет, но почему-то из комнаты уходить отказался. Какое-то время персиковый халат посидел на краю моей кровати. Женщина внутри этого халата – ее звали Джилл – стала смотреть из моего окна на Нью-Йорк, и смотрела на него очень долго, насколько я могу помнить, а может, еще дольше. Перед рассветом, когда меня на короткое время вынудил встать мочевой пузырь, ее там уже не было.

ГЛАВА 7

– Ты даже не хочешь со мной вместе позавтракать? – спросила Джилл на следующее утро, стоя в дверях моей спальни.

На Джилл было красное платье. В этот утренний час – да и не только в утренний – я привык видеть Джилл только в джинсах и в спортивном свитере. И потому мне пришлось взглянуть на это красное платье еще раз.

– Я, что, был здорово пьян, или правда на тебе вчера вечером был персиковый велюровый банный халат? – спросил я. – Вне сомнения, слава очень изменила твой облик.

– Ты был пьян сильнее обычного, – сказала Джилл. – Вставай. Еда остынет.

– Мне ничуть не хочется есть, – сказал я. – Я просто не могу спать в незнакомом месте. Мне надо, чтобы рядом было теплое тело.

– Только никак не мое, – произнесла Джилл.

И она исчезла. В надежде еще раз увидеть ее в этом облике, я встал с постели и каким-то образом сумел натянуть на себя свой собственный купальный халат из белой ворсистой материи. За долгие годы носки этот халат много раз дискредитировал себя, и на него было пролито огромное количество самых разных веществ. На мой взгляд, купальный халат имеет лишь одно достоинство – его можно очень быстро с себя сбросить, если вдруг на тебя нахлынет порыв горячей страсти. Однако до сих пор у моего ворсистого халата карьера была не столь романтичной. Похоже, он ни единого разу не был на мне именно тогда, когда такой порыв охватывал меня. И чаще всего я надевал его только, когда выносил мусор.

Джилл сидела за столом, уставленном всякой едой. Она поглощала весьма скромный кусочек черного поджаренного хлеба. И, кроме того, пила чай. Совершенно очевидно, вся остальная еда предназначалась для меня, включая и очищенное яйцо. На столе лежал номер «Таймс», но Джилл его в этот момент не читала. Я взглянул на заголовки, но не мог их разглядеть.

– Я теряю зрение, – произнес я. – Не могу разглядеть заголовки.

– Это «Нью-Йорк таймс», – сказала Джилл. – Заголовки тут напечатаны очень мелко, буквы меньше фута. Тебе придется как-то к этому приспособиться.

Кроме очищенного яйца на столе было несколько гречневых лепешек. Почему Джилл пришло в голову, что мне захочется гречневых лепешек и очищенного яйца, я не знаю, но оказалось, что она была права.

– Что ты мне предлагаешь делать весь день, пока ты будешь давать интервью? – спросил я.

– Сходи в музеи и обогати свой ум.

– Нет уж, спасибо, – сказал я. – Мой ум и так достаточно богат. Это как на лифте – можно поехать либо вверх, либо вниз, но больше уж никто к тебе в кабину зайти не может.

Зазвенел дверной звонок, и Джилл направилась к двери. В комнату большими шагами вошла Марта Лундсгаарде. На ней был стального цвета костюм, который полностью соответствовал ее нраву. Угольно-черные волосы Марты были расчесаны на какой-то экстравагантный пробор. Я, в силу своей недоброй привычки, тут же подумал, что Марта надела парик из скунса.

– Хорошее платье, – сказала Марта, обращаясь к Джилл.

– Вы ведь знакомы с Джо, – сказала Джилл.

– Да уж сколько лет! – произнесла Марта, одарив меня, наверное, одной десятой секунды своего внимания.

– Привет, Марта, – с горячим энтузиазмом произнес я.

– Надеюсь, вы готовы, – обратилась Марта к Джилл.

Мне показалось, что Джилл была вполне готова. Глаза у нее все еще блестели. Перед тем, как уйти, Джилл меня мило поцеловала.

– Можешь прийти на пресс-конференцию, – сказала она. – В четыре, в отеле «Плаза».

Они поспешно вышли из комнаты, а я остался размышлять над своей завидной перспективой – целый свободный день в Нью-Йорке. Будь у меня определенное настроение, мне бы, наверное, захотелось, чтобы рядом оказалась Пейдж. Но, такого, или похожего, настроения у меня, по-видимому, не было. Душа моя настроилась на отдых. Ей совсем не хотелось никакого соперничества. Даже такое не вызывающее вопросов и простодушное соперничество, которое бывает с Пейдж, требовало от меня огромных усилий. Наверное, не было в моей жизни ни одного дня, проведенного с женщиной, когда бы в какой-то момент сближения я не начинал вдруг бояться, что вот-вот все у меня опустится. И этот главный факт не могли изменить ни мои надежные привычные методы, ни момент экстаза: я всегда боялся, что мой герой упадет.

За весь день мне предстояло выполнить лишь одно поручение – купить для Джилл какое-нибудь ювелирное украшение. Такое поручение в утренние часы выполнить нельзя. Поэтому я выпил несколько чашек кофе и попробовал как-то разобраться с «Таймс», правда, без особого успеха. Вероятно, все новости в «Таймс» вполне годились для печати, но это совсем не означало, что я в тот момент годился для того, чтобы их прочесть. Мне бы пришлось прочитать тысячи слов, выстроенных в тесные и длинные серые колонны. Тогда бы я мог заверить себя, что знаю, как обстоят в мире дела на данный момент. Мне показалось, что такое занятие не стоит ни моего времени, ни моих усилий. И я с легкостью заверил себя, что мне на все это наплевать. В любом случае, к тому времени, когда был бы прочитан весь журнал до конца, все бы в мире уже изменилось. Все равно за всем не угнаться, как любила говорить Клаудия. По большому счету, интерес к событиям в мире у Клаудии равнялся нулю.