Дьявол в руинах - Триша Вольф Страница 21

Отпустив ее руку, я поворачиваюсь к кровати и хватаюсь за изголовье, чтобы не дотронуться до нее. Мое дыхание учащается, когда огонь вспыхивает в моих надпочечниках и прокачивает по моей крови пьянящую смесь желания и ее соблазнительного аромата гардений и ванили.

Одной рукой я обхватываю ее щеку и прижимаю большой палец к ее подбородку. Она разводит колени под простыней, и безрассудное желание раздвинуть ее бедра и прикоснуться к ее бокам проникает в меня с такой силой, что рука, ухватившаяся за изголовье кровати, едва не ломает дерево.

С ее ароматом, обжигающим мое горло, я наклоняюсь и опускаю легкий поцелуй на ее лоб.

— Прими этот поцелуй в лоб, — говорю я ей, декламируя строчку из стихотворения, которое она не вспомнит утром. — И расставаясь с тобой сейчас… — Я глубоко вдыхаю. — Это все, что я могу предложить тебе, ангел.

Монстр внутри меня рычит, разъяренный моей слабостью.

Ее глаза закрываются, алкоголь окончательно усыпляет ее. Я отпускаю изголовье и отступаю назад. Я не прекращаю двигаться, пока не окажусь за пределами ее комнаты, а между нами не окажется дубовая дверь и ее телохранители.

Возможно, это был всего лишь мягкий поцелуй в лоб, и не то, что Бриа посчитает своим первым поцелуем, но он абсолютно мой. Поцелуй, который разорвал мой мир на две части и запечатал мою судьбу.

Она — мой берег, измученный прибоем.

Этой свадьбы не будет.

Я окрашу мир в красный цвет кровью всех до единого Карпелла и Кассатто, если это потребуется, чтобы удержать ее.

Если для этого мне придется стать самим дьяволом, пусть так и будет.

Глава 7

МЕНЯ ОКРУЖАЕТ ШУМ ПРИБОЯ НА БЕРЕГУ

Брианна

Свадебный организатор, которого нанял мой отец, держит образцы материалов и склоняет голову, ожидая моего одобрения.

— Мне нравится, — говорю я, улыбаясь сквозь муки этой процедуры.

Сабина — племянница моей матери и моя двоюродная сестра — откладывает образец в сторону и выбирает другой. Этот — из белоснежного льна.

— Для салфеток? — Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в мягкую плоть, пока сдерживаю улыбку. Острая боль более терпима, чем просмотр сотен образцов платьев, столового текстиля и цветочных композиций.

— Подойдет идеально. — Я расплываюсь в улыбке.

Она издаёт резкий вздох в знак неодобрения, но кладёт образец на стопку.

Я проверяю время на телефоне, не зная, как долго еще смогу терпеть эту шараду. Весь поздний завтрак, посвященный подготовке к свадьбе, я находилась в оцепенении. Невозможно сосредоточиться на цветочных композициях и образцах тортов, когда мои мысли настолько поглощены прошлой ночью.

Бывали моменты, когда границы размывались, и я не была уверена в том, что было на самом деле: то ли я просто играю роль и притворяюсь опьяневшей, чтобы ослабить защиту Ника, то ли я действительно выпила слишком много вина.

Я дотронулась до виска, когда меня охватило головокружительное чувство. Нехотя я тянусь к стакану с водой и делаю глоток, пытаясь прогнать мысли, которые так и норовят перепутать детали. Прикосновение Ника, когда он схватил меня за челюсть, яростная потребность, скрывающаяся за его потемневшими глазами, заряженный ток сексуального напряжения между нами.

Ничто из этого не выглядело ни организованным, ни платоническим.

Несмотря на мои убеждения, во мне живет чувство вины. Пока я думала о том, как его убить, он читал поэтические строфы и смотрел на меня так…

Я ненадолго закрыла глаза, чтобы собраться с мыслями.

Несмотря на это, я знаю, что это наивно. Он наверняка будет читать мне те же прекрасные строки, пока будет выкачивать жизнь из моего тела.

Мне нужно сосредоточиться и укрепить свою защиту, а это значит не дать Нику доступа к той части меня, которая все еще желает его.

Мысленно игнорируя вчерашние слова, сказанные им Луке, я стираю вчерашние горячие взгляды холодных, безжалостных глаз, к которым я уже привыкла.

Ревнивая ярость Ника казалась неподдельной, но только потому, что он был принципиальным человеком. Притязания на владение женщиной больше говорят о его самолюбии, чем о его чувствах к настоящей женщине.

А у Ника гораздо больше опыта… во всем. Я не собираюсь соблазнять его, как какого-нибудь завзятого пьяницу из студенческого братства. У него гораздо выше устойчивость к алкоголю и женщинам вообще. Он слишком строг и решителен, чтобы напиваться до беспамятства. Я никогда не видела, чтобы он терял контроль над собой. Никогда. Так что если мне не удастся заставить его ослабить бдительность с помощью алкоголя, то мне нужно, чтобы он потерял голову от вожделения.

Из коридора доносится грохот: в бальном зале начинается уборка после вчерашнего маскарада. Весь особняк кишит людьми, а Ника я так и не увидела.

Усевшись в шезлонг в одной из просторных гостиных, я провожу пальцами по лбу, снова ощущая его запах чистого океана и металлический след стреляного пороха. Он проникает в мои чувства, когда Сабина прочищает горло, чтобы привлечь мое внимание.

— Мисс Кассатто, мне нужно ваше мнение по одному вопросу.

Я моргаю и опускаю руку на колени, когда она протягивает мне образец кружева и синели. Мне предстоит надеть свадебное платье моей матери — платье, в котором она выходила замуж за моего отца, — с некоторыми изменениями и поправками на размер.

— Все в порядке, — отвечаю я, пытаясь сдержать улыбку. — Мне нравится, и ты можешь называть меня Бриа, Сабина.

Ее тонкогубый рот морщится в раздраженной гримасе, но она бросает образец в стопку принятых и идет дальше.

Скорее всего, я отрицаю свое будущее, но я отказываюсь признавать, что эта свадьба состоится, пока я не потерплю полное фиаско. Даже когда я колебалась прошлой ночью, я чувствовала, как близка к этому. Был момент, когда Ник уступил мне, когда я могла бы залезть под матрас и достать нож. Я думала об этом, даже прокрутила в голове сцену, прежде чем его губы коснулись моего лба.

Данте и Вито видели, как Ник нес меня без сознания в мою комнату. Никто не усомнится в дочери босса, если она заявит, что на нее напал обезумевший Доминик Эрасто и ей пришлось защищаться.

Однако отсутствие личного пространства — не причина того, что я упала духом. Если не покориться, то Ника придется застать врасплох. Возможно, я успела бы прижать клинок к его горлу, прежде чем он бы забрал оружие и применил его против меня.

Маленький голосок, что-то вроде моей совести, возразил, что это