Нам нельзя. Петля судьбы - Аля Драгам Страница 21

Сын Каминского, Евгений, просил не говорить, когда пришёл ко мне за поддержкой, но Жеку нельзя волновать. Да и мне надо вбить в её затуманенную влюбленностью голову очевидные факты.

Осторожность. Аккуратность. Контроль состояния.

Сначала я категорично отказался, услышав, что задумал Женя. Потом, взвесив «за» и «против», дал согласие, ограничив тысячей советов. Да, я ненормальный брат, особенно если дело касается сестры. И ещё более ненормальный врач, если дело касается пациента. Или наоборот, что применительно к Жеке не важно. Я обожаю свою сестрёнку и мечтаю (Господи, как я мечтаю!) увидеть её счастливой… выздоровевшей… О бо́льшем и не думаю: это тот максимум, о котором я запрещаю себе думать, но к которому стремлюсь, делая новые назначения и корректируя лечение.

Операция могла бы помочь, да, но шансы… Долбанные шансы ничтожно малы. Три процента на положительный исход… это даже не пятьдесят на пятьдесят. И только мать продолжает считать, что всё упирается в финансы, третируя этим отца.

Наших активов хватает, чтобы покрыть вмешательство в любой точке мира, но не все в этой жизни измеряется деньгами. Сам я дошёл до этой истины, впервые написав посмертник, будучи интерном. Профессор, к которому я попал, здорово приземлил, показав пациентов коммерческого и бесплатного отделения. Тот, ушедший, был из люксовой палаты. А этажом ниже беззубый старик улыбался, прижимая к груди кудрявую головку внучки. Кстати, у старика получилось перешагнуть ту черту, за которой можно выдохнуть с облегчением.

— Илья, ну Илья-а-а-а!!!

Как я и говорил, Жека пританцовывает и дергает за рукав. А и в правду слишком уж затянул.

— Поэтому на следующей неделе я разрешу вам выехать в город на прогулку. Тебе и твоему парню. Но, малышка, на несколько часов и при строгом условии, что мне понравится твоё состояние. Договорились?

Ради этих ямочек на щеках я готов на руках нести сестрёнку гулять, но — увы — её радость связана не со мной. Уже не со мной. Как бы не было тяжело принять, светловолосый спортсмен занял своё место в сердечке моей малышки. И я принимаю свой проигрыш, лишь бы она также светилась.

Любовь, если это она, творит настоящие чудеса. Уж мне ли не знать!?

Раскрываю объятия, куда ныряет мелочь, и привычно прижимаю её к себе. Так повелось с самого детства, что она моя сестра. Не мамина дочка, как принято, а моя любимая младшая веселушка. И папина принцесса, которую он старательно прячет от чужих глаз. Не могу даже представить, что с ним будет, когда он узнает. А рано или поздно это произойдет и взрыва не избежать.

Мне же, как самопровозглашенному защитнику, надо успеть придумать, как смягчить удар. Евгений показал себя смелым, волевым, но хватит ли его горячности и запала надолго?

Его поступок, когда он сидел возле невидящей Женьки и читал ей книги, заставил меня пересмотреть отношение к сыну отцовского конкурента. Заставит ли это и отца посмотреть под другим углом? Сомневаюсь…

23

POV Евгений

… скинув плащ на руки Игната, к нам проходит Виола. Моя бывшая девушка…

Походкой от бедра, как и всегда, Виола проходит ко мне, ничуть не смущаясь выражения лица. А смотрю я не просто неприветливо. Уверен, что отвращение и брезгливость — самые мягкие эмоции, которые я транслирую по мере приближения бывшей. Бывшей забытой девушки.

Скорее даже не так.

Бывшей предавшей девушки.

В ушах долго звучат ещё её ехидный голос, что она не станет тратить время на инвалида. И надо же: явилась. Откуда только узнала?

Впрочем, ответ находится быстро.

— Тренер сказал, ты собираешься вернуться?

Как я мог забыть о том, что она племянница нашего биг-босса? Собственно, о сборе наверняка узнала у того же источника.

— Не твоё дело, — хмуро отбиваю. Правильно будет вывести её вон, но воспитание и выбитое на подкорке правило никогда не обижать девчонок не дают поступить, как того заслуживает Виолетта.

— Коть, ну чего ты? Обиделся тогда, да? И общаться перестал…

Прикусываю губу и с недоумением смотрю в лицо той, которая сейчас легко и непринужденно… Чёрт, она удивлена?! Она реально удивлена и не чувствует за собой вины.

— Виол, лучше свали, — Орловский отмирает, пока остальные таращатся в немом изумлении.

Отказывалась от меня Виолетта также при всех, старательно отыгрывая роль жертвы. Она явно видела себя обманутой: популярный парень и вдруг с таким изъяном.

Да, статус и внешность, доставшаяся от родителей, нравились девчонкам всегда, а спортивные достижения и успехи в учёбе усиливали эффект.

— Игнат правильно говорит, у нас нет общих тем. Ты сделала свой выбор тогда, когда мы считались парой. Считались, Виола. Но не были. Улавливаешь разницу?

Совмещаю слова и действия — подталкиваю к выходу, по дороге подцепив плащ. Буквально всовываю в руки девушки и за локоть волоку к калитке.

— Не унижайся больше, чем сделала когда-то.

Это всё, что бросаю напоследок. Прикрываю глаза и выдыхаю, подставив лицо солнечным лучам. Чистое небо размытыми мазками стелется наверху, отражая свет, который даём мы. Это не мои впечатления, а милого смущенного Облачка. Она рисовала небо, а я решал тригонометрические функции.

Кажется, давно это было. А в реале прошло меньше недели.

Тянет меня к ней, хочу обратно, чтобы привычно сидеть рядом и разговаривать или молчать. Настолько неважно, что становится смешным: как можно комфортно молчать? Оказывается, это даже приятно, когда рядом твой человек.

И что могут статус и власть против судьбы? Да ничего. Мой пример тому… пример, как бы ни звучало нелепо или приторно.

Вдохнув глубже, возвращаюсь к заждавшимся парням. Они уже вовсю обсуждают... Не Виолу, а игру. Знаю, что моя команда не предаст и не станет мутить воду за спиной. И они знают: если захочу сказать, озвучу всё сам.

— Окончательно? — бросает Орёл. Ему можно.

— Бесповоротно, — отражаю и широко улыбаюсь. — Феи рулят.

***

Визг Насти оглушает всех моментально. Пацаны смеются, а сестренка виснет на шее и болтает в воздухе ногами, отказываясь отцепляться.

Никакие увещевания, что мне может быть тяжело, не действуют. Она умудряется задеть ногами стол, чтобы перенести