Наталья Миронова - Случай Растиньяка Страница 21

Она вздрогнула, когда Этери мягко тронула ее за плечо.

–  Просыпайся, соня! Я тебе жратвы принесла. Ты что, так и будешь спать одетая?

–  Да зачем ты, я у мамы поела…

–  Брюхо – подлец, старого добра не помнит. Ну, ты как? Совсем разваливаешься? Я бутылочку взяла, думала, хоть спрыснем это дело…

–  Нет, я подремала, теперь вроде ничего… Фирка, вот скажи: почему ты такая хорошая?

–  Так, этому столику больше не наливать… Все остальное на этом белом свете тебе понятно? Больше тебя ничего не интересует?

На миг она обняла Катю, прижалась щекой к ее щеке. Потом они вместе пошли на кухню. Этери принялась деловито загружать холодильник.

–  Ну ты даешь… – протянула Катя. – Мне этого за месяц не съесть!

–  А ты поднатужься. Нет, серьезно, Катька, ты похудела.

–  Вот и хорошо!

–  Все хорошо в меру. Вот, я пиццу купила, – Этери выложила на стол итальянскую сырную лепешку. – С грибами и маслинами, как ты любишь. Давай ее в напополаме разъедим? Под бутылку, а?

–  Давай! – радостно согласилась Катя.

Она распаковала пиццу и сунула ее в микроволновку, выставила на стол тарелки и приборы.

–  А бокалов нет…

–  Извини, штатным расписанием не предусмотрены, – насмешливо откликнулась Этери. – Ничего, мы этот пробел восполним. А пока из чашек выпьем. Не тот кайф, конечно, но на первый раз придется потерпеть.

–  То ли мы в жизни теряли! – с улыбкой подхватила Катя и тут же помрачнела. – Знаешь, я решила уйти из журнала.

–  Когда это ты успела? – удивилась Этери.

–  Да вот, пока тут лежала и думала… Алик запросто меня там выследит.

–  Слушай, а чего ты его так боишься? – спросила Этери. – Может, он… – Ее восточное лицо вдруг потемнело, она схватила Катю за руку через стол. – Он тебя бил? Бил?

–  Да нет. – Катя высвободила руку. – Конечно, нет. Но он не оставит меня в покое, будет устраивать скандалы, не даст работать… Представляешь, вдруг он ворвется в галерею?

–  А на этот случай у тебя сигнализация есть. Легким движением руки… брюки превращаются…

–  А если в галерее будут посетители? А я надеюсь, они будут…

Этери задумалась.

–  Есть выход. Лично я была бы только рада, если бы ты бросила на фиг этот твой долдонский журнал. Но раз он тебе дорог как память… В общем, так: завтра звонишь в редакцию, берешь больничный… Хотя нет, больничный нельзя: поликлиника по месту жительства. Ерунда, можно и без больничного обойтись. Ты ж там бываешь раз в неделю, так? Если Алик туда позвонит или подъедет, попроси своих друганов сказать, что ты уволилась. Он поверит, вот увидишь.

–  Мне макет делать… – тихо возразила Катя.

–  Макет здесь сделаешь в свободное от работы время. Тем более работа тут – не бей лежачего. Завтра же туда сгоняю и привезу. А потом обратно отвезу. Элементарно. Да, а зачем вообще ездить? Почему бы не сделать на компе? Легким движением руки… макет перегоняется…

–  У нас в редакции есть только один долдон, и он работает главредом. Главвредом, как мы говорим. Я уж не знаю, то ли это скупость, то ли дурость, но наш Шестикрылый компам не доверяет, и денег на комп ему жалко. Работаем по старинке.

–  Без руля и без ветрил. – Этери покрутила пальцем у виска. – Я бы на твоем месте плюнула да ушла. Такую работу за такие, извиняюсь, деньги можно еще где-нибудь найти.

–  Нет, я привыкла, – отказалась Катя.

–  Ну и ладно, главное, Алик тебя не найдет. Можешь спать спокойно. Я, пожалуй, поеду.

–  Прости, – сказала Катя. – Уже так поздно, тебе давно домой пора…

–  Да не смеши. Стояла бы я весь вечер в пробках у нас на Рублевке. А так я прекрасно время провела. Теперь поеду с огоньком.

–  Слушай, – вдруг спохватилась Катя, – а как же ты поедешь? Ты же выпила!

–  Спокойно, я водителя вызвала. А могла бы и сама доехать с тем же успехом. Подумаешь, дело большое! Не так уж много я выпила. С моими номерами никто бы меня не тронул.

Через две недели квартирка над галереей преобразилась. Катя нашла в магазине тканей бордовый ситец в деревенский цветочек, сшила чехлы на диван, стулья и на эргономическое кресло ядовито-зеленого цвета. «Кресло руководителя». Что ж, в этой галерее она за старшего, она руководитель. Она развесила по всей квартире свои картины, чтобы стены не выглядели голыми, расставила несколько цветочных горшков с зеленью, покрыла, как и хотела, стол скатертью…

Кроме того, Катя купила бархат вишневого цвета, сделала из него шторы в обе комнаты, покрывало на кровать королевских размеров – наконец-то, после стольких лет, ей довелось выспаться по-человечески! – и ту самую скатерть. Даже бахрому не поленилась пришить, а на кухне повесила веселые ситцевые занавески.

Этери пришла в восторг.

–  Катька, ты упустила свое призвание. Надо было в дизайнеры идти. Я таких халтурщиков знаю, таких заклинателей змей… Втюхивают лохам разную хрень, а те слушают открыв рот и верят…

–  Ты видишь меня в такой роли? – удивилась Катя.

–  Да нет, ты не понимаешь… Теперь это и впрямь квартира, а не контора, здесь хоть жить можно. Ты могла бы нечто подобное делать для других. Бешеные бабки огребала бы. Я тут недавно была у одной… Ей внушили, что сейчас в моде синие стены. Так у нее вся гостиная в синий цвет покрашена и карельской березой обставлена. С синей бархатной обивкой.

–  Синий прекрасно сочетается с карельской березой, – не поддержала подругу Катя.

–  Обивка – да, это я еще понимаю, но не стены же! Прямо как у Ива Клейна. Помнишь, мы по истории искусств проходили?

–  Помню, – устало кивнула Катя. – Синяя Клейна есть в каталоге красок.

Художник-концептуалист Ив Клейн разработал в 50-е годы ХХ века собственный оттенок синей краски, назвал ее «международной синей Клейна», запатентовал и покрывал ею полотна, трехмерные пространства и даже тела людей, предлагая человечеству «эстетически освоить небо», как он сам выражался.

–  Я там огляделась кругом… – продолжала Этери, – ну чисто компания вурдалаков. Чувствую, сатанею. Говорю Левану: «Левушка, – говорю, – увези меня отсюда, пока я кого-нибудь не покусала». Ну, у нас с ним процесс отлажен. Я ускользаю куда-нибудь на балкон или на лестницу, да просто отхожу подальше, если толпа большая, а он остается на самом виду. Звоню ему на мобильный. Он берет трубку, с озабоченным видом говорит: «Да… Да…» Потом извиняется перед хозяевами, мол, неотложные дела требуют… Забирает меня, и мы линяем. Короче, Склифосовский, сделаешь мне такую комнатку? С такой вишневой тряпочкой? Хотя… – Этери с досадой отмахнулась, разгоняя дым сигариллы, – я ж тебя знаю, ты денег не возьмешь.

–  Возьму, – сказала Катя. – Мне не помешают любые деньги. Мне еще ссуду банку выплачивать. За те четыре тысячи, что я в прошлом году занимала. Под залог квартиры.