Сандра Браун - Держи меня крепко Страница 22

– Тони займется светом.

Их осветитель был вечно чем-то недоволен – вероятно, потому, что ему надо одеть и накормить шестерых детей. Но он был настоящим кудесником света и тени.

Последним был ассистент. На его долю выпадала работа, которую сделать было необходимо, но ни у кого не было для этого ни времени, ни сил. Уоррен, с виду скелет, обтянутый кожей, обладал силой буйвола и ловкостью обезьяны. Ему не раз приходилось карабкаться на деревья, переходить вброд реки, пробираться сквозь густые заросли кустарника. Порой он рисковал жизнью, помогая снять необходимую сцену или записать звук.

– Я вижу, Грейси уже накормила вас. – В ответ раздался стон. Лайон рассмеялся: – Вероятно, завтрак был слишком плотным.

Энди просто диву давалась. Однако! Каким вежливым он может быть! Неужели только она одна вызывает у него неприятие, доходящее до враждебности?

– Чувствуйте себя как дома. Потом вас проводят во флигель. Если вам что-нибудь нужно, скажите миссис Мэлоун, и она даст мне знать.

Миссис Мэлоун.

Итак, с другими – но не с ней – он доброжелательный, гостеприимный хозяин. «Да, – будто говорила его самодовольная улыбка, – я могу быть милым, когда сам этого захочу, но с тобой, Энди, быть милым не желаю». От обиды и огорчения Энди до боли закусила губу.

Первые неприятности начались с того, что Джил обнаружил неисправность в шнуре микрофона.

– Даже не знаю, в чем дело, – примирительно сказал он, когда вспыльчивый оператор наорал на него. – Почему-то не поступает питание.

– А в Кервилле можно найти такой шнур? – спросила Энди.

– Не знаю. Попробую. Если ничего не выйдет, мне придется поехать в Сан-Антонио.

– Тогда возьми фургон. Пока тебя не будет, мы приготовимся к съемкам первой сцены. А как только вернешься, сразу приступим к работе.

Энди немного волновалась за генерала. С утра, в костюме и при галстуке, он уже был готов к работе, как они и договорились накануне вечером. Если бы они начали с утра, то вторая половина дня и вечер остались бы в распоряжении генерала, он смог бы отдохнуть и набраться сил для завтрашнего интервью. Если делать одну получасовку в день, им понадобится довольно много времени, чтобы отснять всю серию. В любом случае она не будет торопиться и сделает все возможное, чтобы уберечь Майкла Рэтлифа от переутомления.

Когда Энди увидела генерала в гражданской одежде, она не смогла скрыть разочарования. Генерал будто прочел ее мысли:

– После отставки я не заказывал новый мундир, а те, что у меня сохранились, – сорокалетней давности, к тому же изъедены молью. Мне бы хотелось остаться в этом костюме.

– Если вам так больше по душе – прекрасно, – с готовностью согласилась Энди. – К тому же, – лукаво улыбнулась она, – в мундире, думаю, вы были бы уж совсем неотразимы, и я бы перепутала все свои вопросы.

Наконец вернулся Джил. К счастью, он нашел необходимый шнур. Пока он возился с аппаратурой, Энди поднялась к себе в комнату, чтобы сделать «съемочный» макияж. Она собрала волосы в легкий пучок и надела элегантное платье цвета слоновой кости и серьги с жемчугом в тон к нему.

Когда она появилась с блокнотом под мышкой, команда приветствовала ее оглушительным свистом. Поклонившись, как оперная примадонна, Энди сделала медленный пируэт. Очутившись в исходной позиции, она встретилась взглядом с Лайоном. Его лицо напоминало застывшую маску, в глазах читалось осуждение.

– Вижу, вы наконец в своей стихии, миссис Мэлоун.

Его судейский тон раздражал ее больше, чем звук железа по стеклу. Она не отказала себе в удовольствии съязвить:

– Да, в своей стихии.

– Я рад за вас. Не дай бог – вы останетесь без работы и лишитесь вашей «сцены».

– Смею надеяться, этого не произойдет, мистер Рэтлиф. Не волнуйтесь за меня, – ответила она вызывающе.

Он понизил голос:

– Речь идет о вашей жизни, мне волноваться не о чем. – Он посмотрел на нее с явным неодобрением и направился в гостиную к отцу.

Генерал Майкл Рэтлиф сидел в кресле, исполненный достоинства. Энди присела на краешек софы рядом с его креслом. Подошел Джил. Чуть отклонившись назад, Энди дала ему возможность укрепить микрофон за вырезом платья. Краешком глаза она увидела, как Лайон напряженно следит за руками Джила. На лицах оскорбленных деспотов можно увидеть менее зловещее выражение.

– Подправим-ка цвет, – сказал Джеф, ни к кому не обращаясь. – Энди, почему у тебя бледный вид? А где техасское солнце?

– Вчера шел дождь, – рассеянно ответила она, принимая из рук Уоррена косметический набор.

Непроизвольно Энди посмотрела на Лайона, и на долю секунды их взгляды скрестились поверх нагроможденной аппаратуры, превратившей уютную гостиную в телестудию. С трудом переключив внимание на косметичку, Энди принялась накладывать румяна, но зеркало дрожало у нее в руках.

– На лице генерала Рэтлифа солнечные блики, – сказал Джеф.

Уоррен поправил на окне занавеску.

– О’кей, все в порядке. Все прекрасно выглядят. Скажешь, когда будешь готова, Энди. Джил, что звук, как уровень?

– Звук в норме.

– О’кей. Энди?

– Готова. – Она облизнула пересохшие губы.

– Ну, поехали.

Энди запнулась на первых же словах, и им пришлось начинать снова. То, что она делала сотни раз, теперь представлялось невероятно сложным. Всегда естественная, раскрепощенная перед камерой, теперь Энди ужасно нервничала. Ничего удивительного тут нет! Все из-за Лайона. Сидит рядом в комнате, придирчиво оценивает каждое ее слово, каждый жест.

Майкл Рэтлиф оказался отличным собеседником для интервью. Он отвечал пространно, не дожидаясь наводящих вопросов. Энди считала, что, беря интервью, необходимо дать человеку возможность говорить свободно, задавая при этом как можно меньше вопросов. Ведь зрители хотят слушать не ее, а того, кто дает интервью, а репортер своего рода лишь церемониймейстер, который вводит знатного гостя в гостиные телезрителей.

Для первой получасовки Энди ограничилась вопросами только о личной жизни генерала: о детстве, образовании, о начале службы в армии.

– Вы ведь не коренной житель Техаса, однако живете здесь со времени выхода в отставку.

– Я родился в Миссури, там прошло мое детство. Мой отец был продавцом мороженого.

Генерал рассказал несколько смешных историй из жизни своих родителей и единственного брата, который умер в тридцатые годы.

– И все же, что заставило вас поселиться в Техасе?

– Ну что ж, я расскажу вам об этом, Энди.

Не обращая внимания на камеру, он говорил с ней так, словно они были наедине. Обычно она помогала своим собеседникам чувствовать себя перед камерой свободно и непринужденно, но здесь ее помощь не требовалась.