Даниэла Стил - Алмазный браслет Страница 22

Со своей женой Бет он познакомился, когда ездил в Вермонт кататься на лыжах. Он тогда ушел из дома – ему было восемнадцать – и подрабатывал в Нью-Йорке. В девятнадцать лет женился, он тогда работал и жил впроголодь в Гринвич-Виллидж. По словам Лайама, Бет с тех пор вкалывала в поте лица, чтобы кормить его и детей, что, конечно, не радовало ее родню. Ее родители были такими же консерваторами и Лайама сразу невзлюбили. Они презирали его за безответственность и неспособность содержать их дочь. У них с Бет было трое детей, мальчики семнадцати и одиннадцати лет и пятилетняя дочка. Он в них души не чаял, как и в Бет, но вот уже пять месяцев, как она от него уехала.

– Думаете, не вернется? – посочувствовала Саша.

В нем было столько беззащитности и трепета, что ей захотелось обнять его и сделать так, чтобы все у него было хорошо. Но по опыту работы с другими художниками она знала, что те умеют наломать в своей жизни столько дров, что ситуацию никакими силами не исправить. Судя по рассказу Лайама, отношения с родными ему уже никогда не наладить, нечего и пытаться. Но ее глубоко тронул рассказ о его тяжелом детстве и о жене и детях. Было заметно, что без них ему плохо, а то, что осталось невысказанным, Саша и сама поняла. На вопрос о перспективах возвращения Бет он с грустью посмотрел на Сашу и покачал головой.

– Думаю, нет. – Он не тешил себя иллюзиями. Он уже понял, что Бет вряд ли вернется к нему.

– Может, передумает, когда узнает, что ваши дела пошли в гору? – По какой-то необъяснимой причине Саше искренне хотелось, чтобы жена к нему вернулась, это было бы к его же благу. Тем более теперь, когда, возможно, все изменится к лучшему. И Саша совсем не была убеждена, что это нереально. Лайам был опечален разрывом, но почему-то воспринимал его как свершившийся факт. Они были женаты двадцать лет, и это были трудные годы. Особенно для жены Лайама. Сейчас вид у Лайама был как у человека, совершившего преступление, раскаивающегося в содеянном, но понимающего, что изменить ничего нельзя.

– Проблема была не в этом. Не в деньгах. – Лайам говорил горячо и убежденно.

– А в чем? – отважилась спросить она. – Может быть, она не выдержала нагрузки – работа, дети? Да и вы, как я понимаю, не подарок… А может, ей просто все осточертело?

– Бет уехала, когда узнала, что я переспал с ее сестрой, – проговорил Лайам с тяжелым вздохом.

Саша опешила. Ничего себе – предать женщину, которая двадцать лет вкалывала, чтобы кормить тебя и твоих детей! И это еще мягко сказано! А ведь Ксавье сказал, она милая женщина. Выходит, этот Лайам тот еще тип! Во всяком случае, его признание многое объясняет.

– Как же это вас угораздило? – спросила она тоном строгой воспитательницы.

– Бет с детьми уехала на выходные. А мы напились до чертиков. Когда она вернулась, я ей все рассказал. Я решил, Бекки все равно расскажет. Они же двойняшки.

– Близнецы? – История была драматичная и печальная, Саша переживала вместе с ним. Как и тогда, когда он рассказывал о своем отце и братьях. Она определенно начинала ему симпатизировать, хотя и не была уверена, что он заслуживает этого. Саша твердо решила помочь Лайаму, хотя его предательство по отношению к жене повергло ее в ужас. Но в Лайаме была какая-то детская наивность, непосредственность, хотелось прощать ему все, независимо от того, что он натворил.

– Нет, не близнецы, но похожи. Бекки за мной много лет увивалась. Я наутро сам не мог поверить, что сделал это. Но – случилось. – Сейчас, рассказывая о своем грехопадении, он чуть не плакал. А когда признался Бет, то плакал по-настоящему.

– Вы алкоголик? – спросила Саша серьезно. Он пил много, но не пьянел.

– Нет. Просто дурак. В последний год мы с Бет часто ссорились. Она хотела, чтобы я нашел себе постоянную работу. Ей надоело горбатиться во имя искусства. Да тут еще родители – все уши ей прожужжали, чтобы бросала меня и возвращалась домой. Отец у нее плотник, а мать – учительница. Мои картины они в грош не ставят. Я и сам уже почти перестал в себя верить. До сегодняшнего дня. – Он с благодарностью посмотрел на Сашу.

Определенно, в этом человеке была какая-то изюминка. Даже после признания в супружеской измене Саша не в силах была осуждать его. Конечно, эта история очень неблаговидная. Но все равно в Лайаме было нечто неотразимое, Саша получала огромное удовольствие от общения с ним. Она готова была признать, что он симпатичен ей как человек и даже как мужчина.

– А чем занимается эта Бекки? – спросила она.

– Работает в баре на одном горнолыжном курорте. Зашибает бешеные бабки и гуляет с мужиками напропалую. Она всегда ко мне липла. Наверное, меня к ней тоже влекло. Не знаю. Прожить двадцать лет с одной женщиной – это не шутка. Бет была моей первой женщиной, и до этого случая я ей ни разу не изменял. – Лайам тяжело вздохнул, вспоминая тот скандал. – Я понимаю, нет мне никакого оправдания, – с горечью признался Лайам. – Мне и самому тошно.

– Неужели она вас никогда не простит? – Саша никак не хотела расставаться с надеждой, что все у них будет хорошо. Такому человеку, как Лайам, нужна была опора, особенно теперь, когда ему предстоит много работать.

– Я знаю Бет, вряд ли она простит. Она всю жизнь завидовала Бекки. Той всегда все мужики доставались. А у Бет что? Я да трое ребят. И еще работы целый воз. У меня никогда не получалось зарабатывать. Все эти годы нас содержала Бет. И она всегда мне верила. Пока я не переспал с этой куклой. На Рождество я звонил ей и детям, она сказала, что подает на развод. Я ее не виню. Достал я ее до смерти. Хорошо, теперь у меня будет возможность посылать им какие-то деньги. После стольких безденежных лет она их вполне заслужила.

«Все-таки Лайам порядочный человек, хоть и витает в облаках, как многие артистические натуры, – размышляла Саша. – И вот теперь он расплачивается за свое легкомыслие одиночеством».

– Давно вы детей не видели?

– Да с тех самых пор, как она уехала. О ее родителях я и не говорю. Небось убить меня готовы. Отец-то точно в бешенстве.

– Она что же, рассказала им все как есть?

– Нет, Бет так бы не сделала. Бекки рассказала. Она меня теперь тоже ненавидит. Она-то надеялась, что я разведусь с Бет и женюсь на ней. Говорила, с юных лет в меня влюблена. С близнецами иногда случается такое. А Бет говорит, Бекки всю жизнь на нее зуб имела. Красивая девка, а замуж не берут. В пятнадцать лет она залетела, родила, так родители заставили отдать ребенка на усыновление. Думаю, после этого у нее крыша поехала. Лет шесть назад, когда ее парню должно было исполниться восемнадцать, она стала его искать, и тут выясняется, что за два года до этого ее сын погиб в автокатастрофе. Лоб в лоб. Она страшно переживала. Наверное, себя во всем винила. Может, и сестру ненавидит за то, что у той растут трое детей. Не знаю. Кто разберется в их отношениях?! Мне уж точно это не под силу…