Иосиф Гольман - Не бойся, я рядом Страница 22

Цветы перед домиком – немного, но очень красиво – обихаживала сама Софья Лазаревна.

Так и жили. До самых тех пор, пока не грянули ветры перестройки.

Дома в их поселке, а точнее, участки, большие, по пятнадцать, а то и двадцать соток, с соснами, прежние хозяева стали продавать хозяевам новым – тем самым пресловутым «малиновым пиджакам». А у кого еще на тот момент водились серьезные деньги?

Один из таких, хоть и пиджак на нем был обычного цвета, сделал предложение Софье Лазаревне.

Кстати, не бандитское, за адекватные по тем временам деньги. На них вполне можно было построить такой же, а то и получше домишко с удобствами – только по другому направлению. Ну и, может, километров на десять-пятнадцать подальше от Москвы. А разницы хватило бы еще на машину, пусть и отечественную. И на водителя. Если оплачивать только выезды на дачу, можно было протянуть лет двадцать, то есть гораздо больше, чем ожидаемый «срок доживания» Софьи Лазаревны – имеется такой гнусный термин у экономистов социальной сферы.

Несмотря на столь щедрые условия, старушка от предложения отказалась: именно здесь она прожила лучшие годы с покойным мужем, именно отсюда упорхнули в большой мир ее дети и внуки, все поголовно пошедшие той же дорогой Гиппократа, но ныне исполняющие свой врачебный долг кто в Канаде, кто в Израиле, кто в Америке.

Они, кстати, по телефону уже сказали бабушке, что пусть продает все и наконец едет к ним: любой член семьи готов был взять ее с радостью.

Казалось бы, отказала старуха потенциальному покупателю участка – и ладно.

Но не таков был потенциальный покупатель.

Прямо обидно мужчине стало: он же не как бандит подошел, все по понятиям. И вдруг – нелепый отказ.

Приехал его человек, объяснил бабушке, что отказывать таким людям не стоит. Себе дороже.

Объяснил максимально мягко, однако и этого хватило на серьезный сердечный приступ у не привыкшей к посткоммунистической коммерции старушки.

Часть разговора случайно услышала зашедшая по соседским делам Логинова.

В итоге ассистент «нового русского» вылетел с бабкиного участка, как пробка из шампанского – могла Лога в таких случаях быть максимально неприятной. В ход пошла даже палка от дворовой метлы.

И колесо закрутилось.

Марконя уже тогда набрал определенный авторитет, поэтому от идеи сводить счеты с его женой обиженные потенциальные покупатели бабкиного участка отказались. Несмотря на «легкие телесные», полученные в ходе общения с помощником, как выяснилось, действительно серьезного персонажа.

Но выдвинули встречные условия: уговорить глупую бабку.

Это, пожалуй, была первая по-настоящему серьезная размолвка в течение их спокойного, без каких-либо потрясений, брака.

Марконя искал ходы, как удовлетворить бандита-бизнесмена-депутата, не ущемляя бабкиных интересов.

А Логинова требовала драки, иначе, как она говорила, жить в этой бандитской стране отказывается.

Поначалу Лазман даже обрадовался: он предложил супруге на выбор с десяток небандитских стран. С учетом его квалификации, известности и свободного владения тремя европейскими языками (и здесь угадал-таки в свое время умница-свекор!) он не сомневался в своем будущем ни в одном из названных государств.

Но Лога, как это часто с ней бывает, начала сама же себе противоречить: страна, конечно, бандитская, однако никуда она из нее не уедет, а если Марконя боится этих ублюдков, то она и сама сумеет постоять за себя и бабку.

Короче, тяжелый был для Маркони период. В котором, как ему виделось, он показал себя с наилучшей стороны. Договорился с оппонентом об увеличении, и поначалу немалой, суммы. Да еще намерен был доложить свои собственные. В сумме точно, с запасом на длительную ежемесячную дотацию, хватило бы на покупку небольшого участка в их же поселке. Не совсем удачно расположенного, с крошечным домиком, зато с удобствами внутри, то есть даже получше того, что Софья Лазаревна имела.

А что участок меньше – так бабка свой, действительно большой, все равно почти позабросила.

Как Марк считал, в схеме имелись только плюсы.

Бабуля продолжала жить в родном кооперативе. С ней оставалась и ее домработница, испокон веков жившая в соседней деревушке. И кроме того, выпадали еще серьезные деньги сверху, никак в старости не лишние – не на пенсию же от родного государства ей жить? Тем более что бабка решительно отказывалась от помощи заграничных родственников.

В общем, Софья Лазаревна скрепя сердце согласилась – по телевизору она уже насмотрелась на проблемы, связанные с отношениями «хозяйствующих субъектов». А Марконя впахивал в три смены, чтобы добрать бабушке недостающие для придуманной им схемы деньги.

И что же? Вместо того, чтобы восхититься его щедростью и деловой сметкой, Татьяна Ивановна смотрела на мужа чуть не волком!

Это было обидно и очень-очень непонятно.

Хотя, казалось, история рассосалась сама собой.

Софья Лазаревна облегчила всем жизнь, в одночасье уйдя за супругом.

Домработница после скромных похорон удалилась в свою деревню, а наследники мгновенно продали дачу, увезя с собой то ли в Америку, то ли в Израиль урну с прахом бабушки. Они и деда к себе перевезли – в этой семье не бросали ни живых, ни мертвых.

И думалось Марку Вениаминовичу, что супругой эта неприятная история уже забыта.

Ан нет.

– Ну, и в чем я был перед Софьей Лазаревной виноват? – тихо спросил Лазман. – Мне надо было войну устроить с этой бандой?

– Марконь, я тебя не виню, – сказала Логинова.

– Не винила бы, не вспомнила. Еще какие мины есть в нашем совместном прошлом?

Натолкнувшись на молчание бывшей жены, сам же и продолжил:

– С ребенком я действительно виноват. Мне тогда казалось, что так правильнее – аспирантура, докторантура и так далее. Сейчас вижу: виноват. Но я же не знал, что будут проблемы! Да и не пробовали мы их по-настоящему решать! Сегодня такие серьезные методики появились! Хочешь, я тебе все разрулю, лучших врачей приведу? Да там за пять последних лет – прорывы настоящие! В крайнем случае, можно приемного взять…

– Нет, Марконечка, – тихо сказала Логинова. – Уже не хочу. Не надо ничего мне разруливать.

В полной тишине допили чай.

Потом Лазман спохватился:

– Так что за диван ты купила?

– Обычный. Два метра в длину, чтоб можно было спать, не раскладывая.

– Давай я тебе кровать куплю. С матрасом. Неполезно на диване спать.