Марина Полетика - Интернат для брошенных мужчин Страница 22

Сашка вынес ее на руках и бережно поставил на крылечке. Людмила Петровна вскочила со скамейки… и обомлела, не веря своим глазам: невеста – высокая, вровень с Сашкой, крепкая девушка в пышном ослепительно-белом платье и в длинной кружевной фате – была… негритянкой. Вытаращив глаза и начисто забыв о приличиях, Людмила Петровна смотрела на гладкое, оттенка молочного шоколада лицо с карими глазами и копной черных волос, убранных в сложную прическу. Невеста, видимо, ничего не подозревая, улыбнулась ей. Потом Людмила Петровна опустила голову и увидела, что Сашкина невеста ко всему прочему еще и беременна.

Глотнув воздуха, Людмила Петровна открыла рот, но не смогла произнести ни звука, да и намерения такого не имела, потому что все мысли у нее начисто отшибло. Нет, боже упаси, она не была этой… как ее? – расисткой! Ни в коем случае. Она же интеллигентная женщина! Без предрассудков. «Хижина дяди Тома», «Приключения Тома Сойера» и все такое. Но просто она не предполагала, что национальный вопрос коснется именно ее. То есть ее старшего сына Александра Мумрикова, уроженца Большого Шишима, хоть и стоявшего на границе Европы и Азии, но все же в Европе, чем все очень гордились.

Воспользовавшись моментом тишины, Сашка предусмотрительно подхватил невесту и увлек ее в машину. Следом за молодыми, смеясь и толкаясь, все расселись по другим автомобилям, и кавалькада тронулась со двора, как и положено, оглушительно сигналя. За последней машиной неслись сломя голову и отчаянно лая две дворняжки.

Наступила тишина, зеваки разошлись.

– Ну что, за ними? – осторожно тронул Людмилу Петровну за локоть Иван. – Я узнавал, едем в Чкаловский ЗАГС, дорогу объяснили.

– Нет, Ваня, давай домой, – пробормотала Людмила Петровна. – Что-то у меня ноги подкашиваются, и сердце…

– А я не поняла ничего, – пожаловалась мать. – Это где же она так загорела? Аж до черноты, а лета еще, почитай, не было… И пузо на нос лезет, тьфу, девки пошли!

– Она просто из Африки, мама, – устало пояснила Людмила Петровна. – И правнуки у тебя будут – негритята. Десять негритят пошли купаться в море. Поедем, Иван. Спасибо, что ты нас не бросил.

Сашка явился в Большой Шишим на другой день к вечеру. Беспокоился, стало быть, за мать, раз молодую жену бросил. Хотя и дорога недальняя, на машине час, если на выезде из города без пробок. И минувшая брачная ночь была, судя по обстоятельствам, далеко не первой. Вид у Сашки был слегка виноватый, но вполне боевой.

– Мама, почему вы уехали? Я вас искал, без вас не начинали, – зачастил он, выгружая из сумки всякие вкусности, видимо, со свадебного стола.

Людмила Петровна, поджав губы, молча смотрела в сторону.

– У тебя телефон не отвечал! Я звонил, звонил…

Молчание.

– Мам… А бабушка… как себя чувствует?

– Пойди к ней и спроси.

– Мама, ну пойми же ты…

– Я понимаю! Мои внуки будут неграми. Я и так всему селу притча во языцех, так еще и с негритятами буду гулять, да? Не дождетесь!

– Да ладно, мама, не волнуйся, никто тебя не заставляет гулять… с негритятами. Если хочешь, мы сюда твою внучку никогда и не привезем, так что никто ничего не узнает.

– Внучку?

– Да, теперь УЗИ все показывает. Говорят, девочка. Хотим Людмилой назвать, если ты не возражаешь. И между прочим, Лена не негритянка. Она креолка.

– Тогда больше подойдет Индиана, – вспомнила Людмила Петровна единственное, что знала по этому вопросу из классической литературы от вообще-то не особенно любимой ею писательницы Жорж Санд. – А так, конечно, спасибо, сынок. Куда уж мне с внуками-то водиться, много чести, обойдешься, мама.

– Так ты же сама сказала…

– Что я сказала?! – взвилась Людмила Петровна, и Сашка, знавший мать, вздохнул с облегчением: раз начала орать и ругаться, значит, дело пошло на лад.

Полчаса Людмила Петровна на повышенных тонах высказывала свое отношение к данному вопросу. Потом устала, охрипла и пошла в кухню пить воду пополам с валерьянкой. Туда же приволокся и Сашка.

– Мам… А у Лены родители, кстати, русские, даже за границей никогда не были. А вот бабушка – кубинка. Дедушка работал на Кубе, он металлург. Знаешь, какая у них интересная история, она сама тебе при случае расскажет…

Людмила Петровна фыркнула в кружку и обрызгала халат.

– И мама Лены, кстати, почти белая, ну, то есть только совсем чуть-чуть смуглая. Вот жаль, что ты не осталась, а то бы сама увидела. Может, и дочка родится в бабушку. Хотя если в маму – тоже неплохо. Между прочим, мне ребята завидуют, потому что креолки – самые красивые женщины на земле, в Интернете все так считают, – и видя, что мать опять молчит, пустил в ход тяжелую артиллерию: – Мам, у Лены родня на Кубе осталась. Можно съездить, даже без всяких путевок, получится недорого. Мы поедем и тебя обязательно с собой возьмем, там же твой океан любимый, вот и посмотришь, ты всегда мечтала.

– Хватит издеваться над матерью, – устало произнесла Людмила Петровна. – Если хочешь, сходи к бабушке сам. И сам объясни, почему все так не по-людски сделал. Выставил нас на посмешище. Я объяснять не стану. Давай поезжай к своей креолке. Я тебя даже видеть не могу!

Когда Сашка ушел, она послонялась без дела по дому, потом решила прибегнуть к лекарству, куда более надежному, чем валерьянка, которой уже пропах весть дом. Она уселась за компьютер… и, конечно же, не удержалась… Через минуту услужливый Интернет предложил ей пятьдесят пять тысяч ответов на запрос «креолка». Через четверть часа Людмила Петровна натолкнулась на текст песни и, поскольку была уже вполне продвинутым пользователем, решила послушать ее через динамики:

Где среди пампасов бегают бизоны,Где над баобабами закаты, словно кровь,Жил пират угрюмый в дебрях Амазонки,Жил пират, не верящий в любовь.Но однажды утром после канонады,После страшной битвы возвращался он домой.Стройная креолка цвета шоколадаПомахала с берега рукой…

Словно в каком-то ступоре (ну не может же так изощренно издеваться над человеком безмозглая машина!), дослушала до конца. И когда обманутый вышеупомянутой креолкой в лучших чувствах пират покончил жизнь самоубийством и птичка на ветвях его души умолкла навеки, Людмила Петровна треснула кулаком по клавиатуре (не привыкший к такому обращению компьютер вздрогнул от удивления – а будет знать, зараза!) и сказала, адресуясь неизвестно к кому:

– Ненавижу ваш океан! К чертовой матери!

Но жизнь, как известно, полосатая. И уже на другой день Людмила Петровна позабыла и о мулатке, и о птичке, и о Сашке тоже думать стало некогда: приехала первая группа туристов. Целый отряд из городского лагеря, тридцать человек, две учительницы. Кто другой бы от подобного контингента впал в тоску, но не Людмила Петровна. Она чувствовала себя как рыба в воде, рассказывая ребятам историю села, показывая те самые дома, в которых жили герои знаменитых бажовских сказов. И, как живые, вставали перед ребятами и Данила-мастер, и покоритель Сибири Ермак Тимофеевич, и старушка Синюшка, умеющая девчонкой оборачиваться. А там, за лесом, показывала Людмила Петровна, и они, притихнув, послушно поворачивали головы, гора Пульная, владения самой Хозяйки. И Золотой полоз тоже в наших краях обретался, видели его люди, сказывают.