Наталья Труш - День свалившихся с луны Страница 22

– Твоя, говоришь, вещь? Твоя?!! Ну, так вот и получи за свою! Я не твой самошвей у одесситов покупала, а импорт! Все вы хитрожопые барыги!

Слово это как хлыстом ударило Васю. Вот же шкура барабанная! Он ее как куклу одевал-обувал, на зависть подругам, которым не по карману были такие вещи, а теперь, значит, он еще и барыга?! А то, что дражайшая с самого замужества ни дня не работала, это как?!!! А то, что рожать не хочет, – это куда годится?!!!

Слово за слово – и супруги Зиновьевы узнали друг о друге много чего нелицеприятного и удивительного. А под конец ссоры надавали друг другу тумаков, кто докуда достал. Василий был готов на все, даже на развод. Но Кира вовремя одумалась, изобразила сердечный приступ, на чем все и закончилось.

В болезненность ее Василий, конечно, не поверил, но выяснять ничего не стал. Он уже привык к тому, что в доме его есть жена, и ничего менять не хотел. У него было какое-то немодное чувство ответственности за женщину, которую он привел в свой дом, которая с его позволения не работала все эти годы и, как дикий зверек, привыкший к клетке и хозяйским харчам, не смогла бы добывать себе пропитание на воле. Васе было не жалко этих самых харчей, потому что его средств хватало с лихвой не только на сосиски с макаронами, но и на дефицитную икру.

Словом, конфликт замяли, но обидчивый Василий Михайлович стал другим, совсем другим. Поубавилось щедрости, спрятались ласковые слова, которыми он нередко награждал Кирочку. Еще недавно видел в ней ту полунищую студенточку, которая с восторгом принимала его ухаживания и отвечала на его доброту лаской. Однако... Не замешенные на любви отношения быстро сделали из милой Кирочки Болдыревой злющую мегеру Киру Сергеевну Зиновьеву, которая всегда была всем на свете недовольна, научилась ворчать и фыркать даже на родителей мужа, а мужа своего использовала как большой кошелек, только и всего.

Но абсолютно всему на свете приходит конец, и хорошему и плохому. Всему. Проблемы с нелегальным бизнесом свалились на Василия Михайловича Зиновьева одновременно с известием, что он станет отцом. И если о первом он все хорошо понял сам и начал вовремя подчищать концы, раскидывая бизнес по разным рукам, то второе нечаянно подслушал в разговоре жены с ее подругой Светой Силиной. Они сидели на кухне, пили коньяк, говорили о Кириной беременности и так увлеклись, что пропустили, когда Вася вошел в дом.

– Вася знает? – услышал он голос Светы и весь превратился в одно большое и чуткое ухо.

– Нет еще. Я не решила, говорить ему или нет. Ты же знаешь, как он ждет этого ребенка! А я еще сама не понимаю, нужно мне это или нет.

Жена говорила громко, на надрыве. Василий Михайлович услышал все.

– Ты же в курсе, у него проблемы. – Кира щелкнула зажигалкой.

«Закурила, зараза! И это во время беременности-то!» – с ненавистью подумал Вася.

– Знак вопроса, что там дальше со всем будет. Да и еще куча сомнений у меня на этот счет...

Тут, прервав рассуждения жены, Василий вошел в кухню – ни одна досочка любовно уложенного мастерами новенького паркета не скрипнула.

– Ну, и какие такие сомнения-то у нас? – спросил жену с порога.

Дамы вздрогнули, Кира выронила сигарету. Василий поднял ее, затушил в пепельнице и, глядя в глаза жене, твердо сказал:

– С сегодняшнего дня ты не куришь! И не пьешь! Ешь витамины и слушаешь классическую музыку – детям это полезно.

Он выплеснул в раковину остатки коньяка, закрыл бутылку и задвинул ее за чайный сервиз, которым Зиновьевы никогда не пользовались.

– Что ты себе позволяешь? – вскинулась было Кира, но осеклась.

– Все выяснения отношений потом, – наигранно мягко и любезно сказал Зиновьев и удалился, как кот на мягких лапах, в свою комнату.

Вечером у Зиновьевых состоялось выяснение отношений. Кира рыдала, доказывая мужу, что сейчас ребенка заводить не время, что она не уверена в завтрашнем дне. Василий и сам не был в нем уверен. Совсем не был. Более того, он чувствовал, что тучи вокруг него сгустились нешуточные. И было это все не на пустом месте. Конечно, он делал все возможное для спасения бизнеса. Да и не столько бизнеса, сколько капитала, но вцепились в него сильно. В руках у Зиновьева к тому времени уже совсем не подпольная пошивочная мастерская была. Джинсами и юбками уже никого было не удивить – этого добра хватало и в магазинах, и на рынках. И Василий Михайлович с его предпринимательской жилкой давно занимался другими делами, приносящими совсем иные доходы. И спрос за этот бизнес был иной.

Но и при всем при этом Зиновьев твердо стоял на своем: ребенок должен родиться. Кира плакала и заламывала руки, орала и уговаривала. Но Василий, ее мягкотелый Вася, был тверд как скала.

Последнее слово его упало, как бетонная плита:

– Значит, так: если ты что-то сделаешь, если ребенок не родится, убирайся к чертовой матери! Без выходного пособия и куда хочешь. Отныне твое относительно благополучное существование зависит исключительно от того, будет у нас ребенок или нет! Я все сказал!

Василий тяжело встал и ушел в свою комнату, оставив жену наедине с ее горькими мыслями. Такого она от него не ожидала. Наоборот, думала, что он согласится с ее доводами. Теперь же Кира поняла, что уговаривать Васю смысла нет. Сама во всем виновата – нечего было со Светкой трепаться.

Была еще одна причина для глубокого расстройства: большие сомнения Киры в том, что отец будущего ребенка – ее муж. Да-да! А что тут удивительного?!! Была у Киры помимо семьи и другая жизнь. И что? Пусть кинет в нее камень тот, у кого такого в жизни не случалось. Да при ее-то вольности и свободе!

В общем, эти-то сомнения и были главной причиной переживаний. Конечно, давно пора было завести ребенка. Вася ждал его, хотел. И все условия для этого были. А сейчас? У Васи проблемы. И у нее проблемы. Да еще и какие! Но и остаться без всего того, к чему она привыкла, Кира не могла себе позволить. Это было бы неразумно.

Зиновьев загремел через два месяца. Пока был под следствием, ему донесли по-дружески, что супруга была ему не очень верна и сама сомневается в том, кто отец ее ребенка. В ответ на это Зиновьев через адвоката передал жене письмо: «Я все знаю. Но в любом случае этот ребенок мой. Условие в силе: не родишь – убирайся ко всем чертям!»

На словах адвокат передал Кире, чтобы она не беспокоилась о материальной поддержке, муж ее обещает в полном размере.

Кира немного успокоилась, но решила попробовать избавиться от беременности и свалить все потом на выкидыш, случившийся по причине больших переживаний.

Странно, но муж то ли почувствовал это, то ли донес кто, но ровно через неделю после попытки вытравливания плода при помощи бабки из псковской деревни Кира получила от мужа письмо следующего содержания: «Если ты убьешь ребенка, знай: жить тебе ровно столько, сколько мне сидеть!» И Кира почувствовала, что Зиновьев не шутит. К счастью – или к несчастью! – попытка избавления от ребенка оказалась неудачной. На два месяца раньше срока Кира родила мальчика, а чтобы подлизаться к Василию, назвала мальчика Мишей – именем внезапно ушедшего в мир иной свекра. Кроме проблем, обычных в случае, когда ребенок появляется на свет прежде времени, бабкины ядовитые настои тоже сыграли свою роковую роль: мальчик почти ничего не видел.