Мерилин Лавлейс - Ее незабываемый любовник Страница 22

Дом глянул на фото.

– Это не яйцо Фаберже, то самое, которое подарил жене царь Александр?

– Я… э-э-э…

Она проверила свои заметки и изумленно уставилась на него:

– Оно. Откуда ты это знаешь?

– Ты разыскивала сведения о нем. Еще в Штатах. Рассказала об этом, когда мы встретились в твоем гостиничном номере в Нью-Йорке.

– Мы встречались в Нью-Йорке? В моем гостиничном номере?

Искушение было велико, но он сказал правду:

– Я подумал, ты замышляешь обобрать герцогиню с помощью историй о дополнении, поэтому решил тебя отпугнуть. А ты, – добавил он с улыбкой, – вышвырнула меня из номера.

Та Натали, которую он знал и начинал серьезно вожделеть, немедленно появилась на свет божий.

– Уверена, ты это заслужил.

– Ах, Натушка! Не стоит быть такой чопорной! Иначе мы и до гостиницы не дотянем.

Он снова улыбнулся, но оба знали, что это не совсем шутка. Натали, покраснев, снова углубилась в документы.

Она первой увидела развалины замка. Вряд ли их можно было не заметить. Разрушенные стены и остов единственной квадратной башни возвышались на скалистом утесе и были видны за много миль. По мере того как они подъезжали ближе, Натали видела, что дорога проходила через узкий перевал, единственный соединявший Австрию и Венгрию на пятидесятимильном отрезке, как сказал Дом.

– Неудивительно, что Габсбурги делали все, чтобы твои предки охраняли его для империи.

Когда они въехали на вершину крутого подъема, она увидела деревню у подножия скал.

Дюжина или около того строений были типично альпийскими, наполовину деревянными, с острыми крышами, чтобы не задерживался снег.

Гостиница размещалась на краю деревни. Судя по поросшим мхом черепичным плиткам и посеревшим доскам, она принимала путешественников на протяжении нескольких столетий. В каждом оконном ящике цвела герань, а увитая плющом пивная на открытом воздухе примостилась сбоку основного здания.

Когда Натали и Дом поднялись по ступенькам и вошли в обшитый сучковатой сосной вестибюль, к ним поспешила женщина, совсем не вписывавшаяся в древнее окружение. Небрежное упоминание Дома о фрау Дортман вызвало смутные образы розовощекой матроны в переднике.

Блондинка лет сорока, в легинсах и тунике с тигровым рисунком, была так далека от понятия «матрона», как только может быть далека женщина. А если где-то неподалеку замаячит герр Дортман, вряд ли ему понравится, что жена бросилась в объятия другого мужчины. Обвилась вокруг него, как изголодавшийся боа-констриктор, и стала целовать. Не в щеки, как любая другая вежливая европейка, а долго, пылко и в губы.

Он едва умудрился высвободиться, смущенно смеясь и глядя извиняющимся взглядом в сторону Натали, и перебил поток быстрой венгерской речи с вкраплениями немецких слов:

– Лизель, это Натали Кларк. Мой американский друг.

– Америка!

Широко раскрытые аметистовые глаза уставились на Натали. Жадные руки потянулись к ее рукам.

– Добро пожаловать. Заходите. Заходите! Выпьете светлого пива, так? А потом расскажете, как очутились в компании такого повесы, как Доминик Сен-Себастьян.

Ее смеющийся взгляд упал на Дома.

– Или мне следует обращаться к тебе «ваша светлость»? Да-да, конечно! Вся деревня ни о чем не говорит, кроме как о газетных историях с тобой в главной роли.

– За это благодари Натали, – протянул он.

Брови блондинки взлетели вверх.

– Как это?

– Она архивариус. Исследователь. Копается в заплесневелых старых томах. Обнаружила документ в венском архиве. Судя по этому документу, Сан-Себастьянам даруются титулы великих герцога и герцогини Карленберг на веки вечные. Пока не рухнут Альпы. Однако, насколько мне известно, эта честь абсолютно бессмысленна.

– Ха! Только не здесь! Едва разнесется слух, что великий герцог вернулся в дом предков, пивная будет забита до отказа, а пиво потечет рекой. Погодите, все увидите сами.

Долго ждать не пришлось. Дом едва закончил объяснять фрау Дортман, что приехал затем, чтобы показать Натали развалины и помочь в исследованиях, когда дверь распахнулась. В вестибюль проковылял согбенный джентльмен с морщинистым лицом, в потертых кожаных штанах, приветствуя Дома с огромным достоинством человека, хорошо знававшего и плохие времена. Это время, насколько поняла Натали, было хорошим. Очень хорошим, если верить широкой улыбке старика.

Вскоре за ним последовали здоровяк фермер, принесший с собой резкий запах хлева, двое подростков с полными любопытства глазами и наушниками, болтавшимися на шее, и молодая женщина с младенцем на бедре.

Натали продолжала ожидать появления герра Дортмана. Когда он так и не показался, она осторожно расспросила присутствующих и выяснила, что Лизель много лет назад развелась с ленивым никчемным ничтожеством и выгнала его.

Дом делал все возможное, чтобы включить ее в общую беседу. По мере того как люди прибывали, она выбралась из внутреннего круга и просто наслаждалась происходящим. Похоже, Дом уже уведомил Лизель, что заплатит за пиво, которое текло таким потоком, как предсказала хозяйка.

Он также, по предположению Натали, заплатил за блюда, нагруженные сосисками, клецками, жареным картофелем и маринованными овощами, то и дело появлявшимися из кухни. Пиршество, тосты и рассказы продолжались целый день и вечер. К тому времени Дом опрокинул столько кружек пива, и за руль садиться было нельзя.

Лизель предвидела такую возможность.

– Останетесь на ночь! – объявила она и вынула из кармана туники с тигровым рисунком старомодный железный ключ. – Из передней спальни открывается прекрасный вид на замок, – сообщила она Натали. – Вы с Домиником можете им любоваться, когда лежите в постели.

– Превосходно, – кивнула Натали, беря у нее ключ. – Но Доминику понадобится другая спальня.

После гостеприимного приема Лизель Дортман она предпочитала не думать о том, в чьей спальне Доминик проведет ночь, зная только, что ни под каким предлогом не станет делить с ним постель, как бы этого ей ни хотелось.

Глава 9

Она поднялась по узкой деревянной лестнице на второй этаж и довольно легко нашла спальню с большой ванной и нишей с маленьким письменным столиком и мягким креслом. Деревянное изголовье с прекрасной резьбой и тумбочкой с фарфоровым кувшином и тазиком создавали впечатление глубокой старины, по контрасту с плоским телевизором и маленькой табличкой, гласившей, что гостиница бесплатно предлагает вай-фай.

Как и обещала Лизель, из окон, задрапированных тюлем, разворачивался панорамный вид руин на вершине скалистого утеса. Тени раннего вечера придавали ему зловещий вид. Но тут облака рассеялись, и последние солнечные лучи прорезали сумерки, как лазер. На несколько волшебных моментов то, что осталось от замка Карленберг, окуталось золотом.