Галина Артемьева - Колодезь с черной водой Страница 22

– Я дома! Он меня довез, – возбужденно заговорила мама. – Очень прошу тебя: приглядись и не фыркай! Ты поняла?

– Ма-ам! Ну что ты в самом деле! Мне работать надо! Ну, случайная встреча. Ну, сосед. Дальше что?

– Я тут недавно слышала фразу. Она мне очень понравилась. Вот: жизнь – это океан ветвящихся возможностей. Понимаешь? Возможностей много! Океан! Только надо свою увидеть и не упустить. – Виктория Александровна уже отчетливо видела цель и не видела препятствий к ее достижению.

– Мамочка, мне уже хватило тех ветвящихся возможностей, которые меня поимели по полной программе. Давай не будем. Ладно? – взмолилась Люша.

– Давай будем! – постановила мамуля, отправляясь натаскивать очередного ученика на сдачу ЕГЭ.

Ты ведь тоже любишь вечера?

Иван позвонил, когда Люша только-только уложила детей.

– Ну ты как? Показать тебе собачку? Я после работы заехал, забрал его, не узнаешь!

– Покажи, – шепотом отозвалась Люша. – Только он лаять не будет? Моих бы не разбудить.

– Он молчаливый, – тоже шепотом отозвался Иван. – Вообще не лает.

Люди всегда начинают шептать в трубку, если с ними говоришь тихо. Рефлекс такой.

– Спускайтесь, – велела Люша, – я дверь открываю.

Собака была просто неузнаваема. Выкупана, подстрижена. Пес и сам осознавал, что хорош собой, и смотрел гордо и радостно. Ребра только у гордеца сильно выступали: явно голодал последнее время.

– Знакомься, – представил Иван, – зовут его Парнас и там еще много чего, он породистый. А мы с ним договорились, что звать я его буду Парень. Да, Парень?

Парень радостно завилял хвостом.

– Как ты узнал? – удивилась Люша.

– Это не я, подруга моя. У Парня чип, а если чип, всю информацию о нем можно узнать. Вот я пока работал, все о нем и выяснили. Он сам-то – мужчина в полном расцвете сил. Ему три года всего. А вот хозяйке его лет было немало. Ну, обычная история: хозяйки не стало, Парня на улицу выгнали. Сирота он.

– Был сирота, – сказала Люша, – а теперь у него есть ты. И я, если что.

– Это точно! Он ведь натерпелся. Да и жить ему оставалось… не знаю сколько. Но тут ездят всякие: увидят собаку бесхозную, убивают. Укол – и нет собаки. Или отраву какую дадут сожрать.

– Повезло ему, – сказала Люша.

Парень, понимая, что речь идет о нем, вилял и вилял хвостом.

– Пойдем, накормлю тебя, ты ужинал после работы? – предложила она гостю.

– Представь себе, нет, от ужина не откажусь. Но потом – я твой должник, потом я буду всех вас угощать: тебя, маму твою, ребят.

– На нас не напасешься, – отмахнулась Люша. – Ты и не думай. Вот, ешь. Котлеты опять. Борщ еще остался. Будешь?

– Обязательно! Со сметаной!

– Как ты думаешь, если Парню дать котлету, ему не повредит?

– Уверен, что он будет счастлив.

Парень хрумкнул, сглотнул – и нет котлеты.

– Его надо моим детям показывать, как едят хорошие люди, – сказала Люша.

– И хорошие собаки, – поддержал Иван.

– Что с ребенком, ты узнавал? – спросила Люша.

– Ясное дело. Я им и номер полиса продиктовал, и все данные. Не раз созванивались. Лечат его. Он тяжелый. Но все усилия будут приложены.

– Знаешь, что мама моя сказала? Я веселилась. Говорит, собачку, Люшенька, мы не возьмем, от собачки зараза деткам, глисты. Нам ведь теперь о трех детках заботиться придется. Сказала, как о само собой разумеющемся деле, представь, – похвасталась Люша.

– Мама у тебя суперская, – подтвердил Иван. – Только давай сейчас не говорить о том, кто ребенка будет воспитывать. Во-первых, пусть он поправится. Его жизнь на волоске сейчас… А во-вторых, я вообще-то хочу усыновить этого ребенка. У тебя двое. А у меня – никого. Понимаешь?

– Давай отложим разговор. День такой был… длинный. Столько всего. Главное, чтоб ребенок жил и был здоров. Остальное решится как-нибудь, – попросила Люша.

– Да, спать пора. У меня завтра операционный день. С раннего утра. Ты сова или жаворонок? – Иван встал из-за стола и стал собирать тарелки.

– Ты оставь, я завтра с утра все уберу, сил сейчас нет, – махнула Люша рукой. – Я была сова, а теперь я медведь-шатун. Я спала бы и спала, а мне не дают. Особенно с утра. Люблю подольше поспать, а не получается никак. А ты?

– Я – супержаворонок. Легко встаю в пять утра. Но и лечь люблю не позже десяти. Если только не летом. Летом темнеет поздно. Пока свет, я могу и не спать.

– А я люблю вечера. Так хорошо: день прошел, все дела переделаны, на душе покой, можно помечтать… – вздохнула Люша.

Иван улыбнулся и пропел тихонько:

Вечер бродит по лесным дорожкам,

Ты ведь тоже любишь вечера…

Хорошо пропел, задушевно. Так бы и слушать, слушать. Но время жизни у Люши сейчас другое: не до песен.

– Спокойной ночи, малыши, – сказала она.

И малыши – Иван с Парнем – отправились к себе на восьмой этаж.

В очередной рабочий день Иван, как обычно, вышел на балкон разобраться с погодой. Из подъезда торопливо выскочила женщина с двумя ребятами. Опять, как и в прошлый раз, тащила она в одной руке школьный рюкзак, в другой – набитый чем-то пластиковый пакет и объемную женскую сумку. Люша с сыном и дочкой. Бегут и еще переговариваются о чем-то.

– Надо было их довезти, – подумал Иван. – Каждое утро она с этими сумками.

Но и его утро уже не было пустым и одиноким: он пробежался с Парнем, купил ему в ларьке еды. Времени на все оказалось впритык. Когда заботишься о ком-то, минуты бегут с огромной скоростью.

Любимое дело

– Иван Юрьевич! Мы приехали. Мы готовы.

Две фигурки встали при его приближении. Мать и дочь. Мать – непростой персонаж, волнуется, психует, трясется, но делает вид, что бодрится. Хотя пора бы уже привыкнуть: столько лет они периодически встречаются.

– Вижу, что готовы! Настроение бодрое? Да, Василиса? Да, красавица? Сделаем тебя еще совершенней сегодня!

Девочка улыбается в ответ на добрые слова доктора. И улыбка у нее очень милая. А что прежде было – знают только несколько человек: родители малышки и врачи. Да и зачем кому-то еще знать?

Василисе сейчас восемь с небольшим. И знаком с девочкой Иван почти всю ее жизнь. Буквально с первых дней ее появления на свет. Ребенок родился с врожденными аномалиями: с заячьей губой и волчьей пастью. Такой комбинированный дефект встречается почему-то чаще у мальчиков. У девочек – волчья пасть. А этому младенцу досталось и то и другое. В первые два месяца беременности у плода формируется челюстно-лицевые органы. У большинства серединная линия губы соединяется и зарастает как раз в этот период. Но бывает, что ткани верхней челюсти и носовой полости не срастаются. И тогда у младенца верхняя губка оказывается разделенной расщелиной, которая доходит до носа и приоткрывает десну. Это и есть заячья губа.