Галия Мавлютова - Прыжок домашней львицы Страница 22

– Ищите девку, – отрывисто бросил Витек и прошагал в кухню.

За перегородкой раздались выстрелы. Автоматная очередь косяком прошлась по стенам. Никого. Оксаны в кухне не было. Колек, нелепо суетясь, заглядывал под диван, таскал по полу коврик, нашаривая руками дверцу в потайной ход. Но никакой дверцы в полу не было. Вообще, ничего не было, ни девушки, ни дверцы. Лева тихо улыбался краями губ, он сидел в стороне, уединенно, а улыбался незаметно, даже Чуркин ничего не заметил. И собратья по оружию не увидели улыбки на лице капитана. А в квартире поселилась тайна. Загадочная и красивая.

Уныло моросил мелкий дождик. Мокрый асфальт был залит бензиновой пленкой, тускло отсвечивающей радужными разводами, проезжавшие по улицам машины шумно разбрызгивали по сторонам фиолетовые струи, заливая прохожих с головы до ног. Небо будто продырявилось, вдруг превратилось в сито и сыпало, сыпало, сыпало на город крохотные бусинки влаги, налипавшей на дома и людей невидимой, но влажной оболочкой. Валентина стояла у Владимирского собора с протянутой рукой. Ей казалось, что она вся отсырела, разбухла, вода проникла в каждую клеточку. А мимо шли люди. Много людей, огромная толпа народа. Миллионная масса равнодушия. И все они стыдливо спешили, будто не видели протянутой женской руки. Они вообще никого вокруг себя не видели. Валентина все-таки вышла на паперть, сдержала свое обещание. Она не придумала ничего лучше. Сбежав от Кудрявого, Валентина понимала, что ее станут искать у Левиных друзей. И она не пошла к ним, боясь подвести под монастырь ни в чем не повинных людей. Тупое отчаяние привело Валентину к нищим, поставив любовь на колени перед судьбой. Мыслей не было. Денег тоже. Их нужно было достать, выпросить, вымолить на коленях. Валентина покачалась на крепких ногах и неожиданно бухнулась оземь, упершись круглыми коленками, обтянутыми капроновыми чулками, прямо в мокрый асфальт. Рука вздернулась вверх, будто просила подаяния у того, кто был выше всего и всех. Он возвышался над людской юдолью с огромной лейкой в руках и нещадно поливал промозглой сыростью вечную человеческую отчужденность. Валентина выпрашивала милостыню у самого создателя. Кто-то сжалился над тугими капроновыми коленками, стоявшими прямо в сточной воде. Неожиданно в женскую руку бросили десятикопеечную монету, затем истертый полтинник, вскоре сверху заблестел новенький рубль. Толпа была сегодня возвышенно милосердной, особенно отзывчивой к чужому горю. Люди надеялись откупиться от будущих несчастий. Но стоимость будущих бед была какой-то незначительной, грошовой. Слишком дешевой. Валентина тихо злилась на себя. Она плакала и молилась, желая избавиться от злобы. А злилась женщина не на людей – на себя, на свою глупость злилась. И заодно на весь белый свет. На нищенские подачки далеко не уедешь. Надо ограбить банк. Какой-нибудь. Любой. Первый попавшийся. Надо украсть деньги. Незаконно присвоить чужое добро. Потом можно отмолить. Ведь деньги нужны на святое дело. Жена да убоится мужа своего. Но Валентина Леву не боялась. А чего его бояться-то? Жена да спасет мужа своего. Валентина никогда не слышала ни единого слова о спасении супруга. Ни в церкви, ни в миру. Но внутри она была убеждена, что спасать Леву надо. Чего бы это ни стоило. Даже ценой великого греха. Валентина прикрыла глаза и вдруг услышала тихий шепот:

– Смотри, какая тетка ядреная на паперти стоит. В капроновых чулках. На ней еще пахать да пахать можно. Крепкая, сбитая, как дуб, здоровая, а она милостыню просит. И не стыдно бабище.

Валентина даже глаза не открыла. Пусть говорят. Язык у человека существует для того, чтобы что-то говорить. Неважно, что люди скажут и что станут говорить потом. Она была полностью и целиком поглощена противоправными комбинациями. Валентина втайне замышляла корыстное преступление. Преступный умысел слагался против совести, зато в полном ладу и согласии с разумом. Неожиданно на ладонь звучно шмякнулся смачно сияющий двухрублевик. И еще один. И еще. Целый червонец за сорок минут. Вообще-то, маловато, ведь время неумолимо идет вперед. Часы тикают, песок вечности неустанно сыплется. Валентина сунула милосердные монеты в карман и вновь протянула руку под дождь. Вместе с монетами на жаждущую милостыни ладонь посыпался дождик. Какие-то мокрые деньги. Сырые деньки. Мрачные предчувствия. Валентина слишком нервно вздрогнула, когда кто-то бережно тронул ее влажную руку.

– Валентина, а ты что тут делаешь? Совсем с ума сошла, что ли? – изумленно сказал мужской голос откуда-то сверху.

Будто это сам всевышний вдруг спустился с протекших небес и решил заговорить с наглой нищенкой. Валентина открыла глаза, подняла голову и посмотрела в серую дождливую муть. И вновь зажмурилась. Измученная женщина не поверила своим глазам. Красивый мужчина в серой шляпе, кашемировом пальто и блестящих ботинках заботливо склонился над ней. Странное зрелище. Кругом наводнение. Все мокрые и влажные, будто вечно заплаканные. А этот сухой. Чистый. Свежий. Элегантный. И вода его не мочит. И огонь не берет. Инопланетянин какой-то. Сразу видно, нездешний. Валентина была уверена, что раньше она никогда не видела этого человека, нигде его не встречала и вообще никогда не состояла с ним в близком знакомстве, впрочем, и в дальнем тоже. У Левы тоже нет таких знакомых. У капитана в обиходе все обычные люди. Мокнут, когда их мочат, тонут, когда их топят, горят, когда их поджигают. Все как у людей. Имеется в виду, у нормальных людей. А этот – явно какой-то ненормальный. С неба льет, как из ведра, все кругом мокрые и грязные, а этот сухой и стерильный, как детские памперсы из рекламы.

– Валентина, ты что, не слышишь меня? – продолжал допытываться незнакомец в сухой одежде.

Мужчина был без зонта. Капли дождя стекали по его ботинкам, будто по маслу. Наутюженный. Ухоженный. Вымытый. Приятный мужчина, но до Левы ему далеко. Ни один самый обаятельный мужчина не сравнится с любимым капитаном.

– А я вас знать не знаю, – пробормотала Валентина, – в первый раз вижу. Вы кто такой, что вам от меня надо?

Она упорно отталкивала его сухую горячую ладонь.

– Это я-то кто такой? – еще больше изумился мужчина. – Ну, ты даешь, Валентина! Не ожидал от тебя. Ты что, не узнаешь меня?

– Да не знаю я вас, – обозлилась вдруг Валентина, – проходите, гражданин, мимо. Идите туда, откуда пришли. Я вас не трогаю. Я вообще никого не трогаю. Стою себе спокойно. Идите, идите уже, а то я милицию позову. Милиция! Милиция!

– Да не ори ты так, Валентина, никуда я не уйду, не прогоняй меня, – совсем развеселился сухой чужестранец, – хочешь, рядом с тобой встану? Вместе будем просить подаяние. Из нас получится отличная пара. Хочешь, Валь?