Ольга Шумяцкая - Эль скандаль при посторонних Страница 22

Что вам сказать? Так приходит озарение. В одну минуту Мурка поняла, что делать дальше. Перед ней выстроилась генеральная линия жизни и деятельности на благо ее, Муркиной, женской финансовой сущности. Но для начала следовало оторвать руки от пола и выпрямиться. Мурка не вполне понимала, как осуществить эту смелую задумку. Переставляя поочередно руки и ноги и припадая поочередно то на руки, то на ноги, Мурка отправилась на кухню, где повалилась на бок на подстилку Лео. Между прочим, очень даже мягонькую, со стеганым одеяльцем и синей поролоновой подушкой. Повалившись на бок, Мурка с силой выпрямила ноги и подняла вверх руки. Потом немножечко повозилась, покаталась и потерлась об одеяльце, разминая затекшие члены. Возле подстилки стояла мисочка Лео, полная воды. Оставшись одна, Мурка в квартире не убиралась, посуду не мыла и мисочки Лео так и не удосужилась вычистить. Так что там уже все немножко закисло. И вот теперь она лежала на его подстилке и подумывала о том, а не утолить ли ей жажду из его мисочки. Но от этой мысли Мурке пришлось отказаться. Все-таки впереди у нее сияла великая цель. А великая цель требовала крупного самоограничения.

Итак, Мурка поднялась с собачьей подстилки, вынула из волос собачью шерсть, села к столу и положила перед собой глянцевый журнальный обрывок. Так она сидела, подперев щечки кулачками, и глядела на красноволосую красавицу. «Вот оно! — думала она. — Вот оно — мое призвание! Я стану моделью. Говорят, модели заколачивают кучу бабок. Стану моделью, прославлюсь на весь мир. Меня еще по телевизору покажут! А эти... эти поплачут!» Кто поплачет, нетрудно было догадаться. Мурка имела в виду меня с Мышкой. Приняв решение относительно своей будущей судьбы, Мурка сильно взбодрилась, и в ней проснулся чудовищный голод, как всегда в минуты душевного волнения. Она уже было двинулась к холодильнику, где у нее было припрятано энзэ в виде куска копченой грудинки, но по дороге вспомнила, что модели должны сидеть на диете, и ограничилась только четырьмя бутербродами. Правда, с большим количеством горчицы, после которой пришлось выпить три чашки чая с сахаром. Ну и с парочкой эклеров, конечно. Подкрепившись, Мурка достала газету с объявлениями и принялась изучать. Через пять минут она нашла то, что искала. «КРАСНЫЕ МАТРЕШКИ» — значилось посреди страницы. И далее: «Модельное агентство. Приглашаются девушки от 15 до 25 лет». «Как про меня писано! — подумала Мурка, охорашиваясь. — Это я — Красная матрешка. Типичная Красная матрешка! — Она взглянула на себя в зеркало и полыхнула щеками. — Крррасота!»

Наутро Мурка, нацепив на толстенькую попочку брючки 52 размера, которые были ей слегка маловаты, и размазав по лицу остатки помады фабрики «Свобода», отправилась в агентство. Выйдя из подъезда, она воровато оглянулась, но ни качка, ни апоплексического дядьки поблизости не наблюдалось. Мурка вскочила в джип и помчалась в «Красные матрешки».

«Красные матрешки» встретили ее неласково. В коридоре Мурка обнаружила крупную отару девушек. Девушки с изумлением смотрели на Мурку. Мурка с изумлением смотрела на девушек. Девушки и Мурка... ну, как бы вам сказать... Они были сделаны из одного материала и даже задуманы по одной схеме, но скроены по разным лекалам и предназначались для разных целей. Если мерить в длину, то каждая девушка состояла из двух Мурок. А если мерить в обхвате, то в Мурке помещалось по три девушки. В общем, все они торчали в коридоре и друг друга не понимали. До тех пор, пока Мурка решительно не растолкала эту отару и не протырилась к двери в просмотровый зал. У двери она цыкнула на самую неуступчивую девицу, сказала ей: «Брысь, обглодыш! Я всегда без очереди!» — и просочилась внутрь. В огромном зале за длинным столом сидели восемь лысых дядек и отбирали девушек от пятнадцати до двадцати пяти лет. На Мурку они не рассчитывали.

Мурка вошла вихляющей походкой и встала в зазывную лозу — одна нога отставлена в сторону, левая рука на бедре, правая на груди. Бедро тоже отставлено в сторону, как будто Мурке вышибли тазобедренный сустав и позабыли вставить обратно. Если бы Мурка была на шесть размеров худее, она походила бы на циркуль с подломленной ножкой. А так... Даже не знаю, с чем ее сравнить. Может быть, с подтаявшим снеговиком? Знаете, когда солнце светит с одной стороны, снеговики очень неравномерно подтаивают и иногда даже заваливаются на бок. Лысые дядьки смотрели на Мурку с сомнением. Один из них, тот, что сидел в центре, похожий на наглого жучару, тяжело вздохнул, потер переносицу и раздраженно сказал:

— Пройдитесь.

Мурка прошлась, вихляя бедрами и переваливаясь с боку на бок, как беременная утка. Жучара вздохнул еще тяжелее.

— Сколько вам лет? — нелюбезно и, я бы даже сказала, бестактно поинтересовался он.

Мурка заложила лапочки за спину и начала загибать толстенькие пальчики, пытаясь вычислить, сколько она может скинуть без ущерба для имиджа.

— Двадцать четыре, — с вызовом заявила она.

— У нее склероз. Это возрастное, — не разжимая губ прошептал жучара на ухо соседу, но Мурка все равно его услышала и очень обиделась. Жучара между тем продолжал: — А если точнее?

— Двадцать четыре с половиной! — с вызовом ответила Мурка.

— Ну хорошо, — сдался жучара, понимая, что прошибить Муру сарказмом невозможно. — Что еще можете показать?

— Могу спеть! — просто сказала Мура.

— А станцевать не желаете? — ехидно спросил жучара.

— Ну, если вы приглашаете... — прошептала Мура, лукаво взглянув на жучару и очаровательно покраснев.

Жучара закатил глаза.

— Пойте! — коротко бросил он, вернув глаза на место.

Мура открыла рот. Мура открыла рот очень широко. Потом еще шире. Потом еще. Лицо ее стало похоже на бублик. Все напрасно. Ни звука не вырывалось из этого раскрытого рта. Мурка стояла посреди зала, и в глазах ее колотился ужас. Она поняла, что не помнит ни одного самого захудалого словечка ни из одной самой завалященькой песенки. Ну не помнит! Что вы хотите от престарелой женщины? Мурка судорожно вздохнула и неожиданно для себя вдруг выкрикнула:

Нарьян-Мар мой, Нарьян-Мар!

Дорогой мой Нарьян-Мар!

Что петь дальше, она решительно не представляла, поэтому покрутила над головой рукой, будто бы хлыстом оленевода, и выдала с роскошной оттяжечкой: «Эге-е-ей!» После чего выкинула левую руку в сторону, как бы указывая дорогу к светлому будущему, и туда же выставила левую ногу, согнутую в колене, как делают люди, занятые в деле строительства спортивных пирамид.

— Все? — спросил жучара.

— Еще могу спеть арию Тоски из одноименной оперы Джакомо Пуччини, — сообщила Мурка.