Француаза Бурден - Искушение страстью Страница 22

– Может, немного отдохнете перед ужином или прогуляетесь? – с приветливой улыбкой предложила Клара. – Хотите, я покажу вам парк? Сейчас он переполнен дивными ароматами.

Жестом она предложила Стюарту следовать за ней, а Сильви решила никуда не ходить и осталась наедине с Шарлем. В Валлонге возможность остаться вдвоем была редкостью, и Сильви не собиралась упускать ту, что предоставила ей Клара.

– Как вы поживаете? – спросила она у Шарля, поднимаясь со своего места. – Выглядите вы хорошо…

Она не успела закончить фразу, как он обнял ее и с неожиданным пылом начал целовать. Он так долго прижимал ее к себе, не отпуская губ, что она залилась краской от сильного желания.

– Я скучала без вас, – пробормотала она, задыхаясь.

Она никогда не сможет обойтись без него, не то что забыть. Только Стюарт со своей наивностью мог предположить, что она по доброй воле порвет с Шарлем.

– Ты все больше и больше хорошеешь, – сказал он, прежде чем отпустить ее.

Он провел руками по ее плечам, смело коснувшись груди через шелк платья.

– Я приду к тебе сегодня ночью?..– добавил он изменившимся голосом.

– Да! – выдохнула она, прикрыв глаза.

Поведение Шарля было неожиданным: впервые он походил на влюбленного мужчину и, что было еще более удивительно, его улыбка была искренней.

Ужин прошел весело. Мари, Ален, Винсен и Даниэль всегда создавали за столом атмосферу праздника, а Готье, не такой разговорчивый, с удовольствием слушал их, заливисто смеясь. Клара принимала участие в их разговоре с удивительной для ее возраста живостью и была близка им, как сестра. В этом шуме Шарль хранил привычное молчание, и Сильви сразу заметила, что в нем не было такой непринужденности, как в Париже.

Торт с шоколадным кремом был съеден, Клара поднялась и вышла на патио, куда Одетта подала поднос с травяным отваром. Ночь была мягкой, насекомые липли к двум фонарям, установленным в прошлом году, – точным копиям фонарей с площади святого Марка в Венеции. Рядом с пальмой, совершенно неуместной в этой обстановке, были расставлены белые литые сиденья, и в темноте журчал маленький фонтан.

Все это время Клара с блеском исполняла роль хозяйки дома, но было уже поздно, и она предложила разойтись. В холле у лестницы она всем желала спокойной ночи. Мари шепнула ей на ухо:

– Я останусь с тобой, бабушка.

Клара покорно кивнула. Внучка была смелой и упрямой, сама справлялась со всеми проблемами, не позволяя никому вмешиваться. Она вела себя так с самого раннего детства, и уж не теперь ей было меняться. Клара взялась за перила и уверенно позвала:

– Можно тебя на минуту, Шарль?

Он уже поднимался по лестнице, но, прежде чем он успел что-то возразить или ответить, Клара и Мари уже вошли в библиотеку, и ему пришлось следовать за ними.

– Дорогой мой, закрой дверь: у нас будет очень личный разговор.

Обе стояли у погасшего камина. Шарль заметил потрясающее сходство между матерью и племянницей и удивился, что не замечал этого раньше. Обе прямые, высокие и стройные, голова горделиво откинута назад, как будто они позируют для семейной фотографии.

– Готовится катастрофа? – иронично спросил он.

– Нет, – ответила Мари. – Скорее, то, что называют счастливым событием.

Шарль был умен и сразу понял смысл этой фразы. Взглянув на Мари, он нахмурился и сделал ей знак продолжать.

– Я жду ребенка, но у него не будет отца. Мне двадцать два года, и я все решаю сама.

Пораженная резкостью, Клара закусила губу. Мари многое унаследовала от нее, в том числе недостаток дипломатичности. Теперь Шарль рассвирепеет, это точно. После войны он стал таким суровым, что Клара могла предугадать почти все его реакции.

– Ты решаешь сама, разумеется, – только и повторил он.

Девушка подумала, что это затишье перед бурей, и поспешила добавить:

– Я хочу этого ребенка, это не роковая случайность и не ошибка, знай это.

– Да, но ты не одна это сделала! И я бы хотел взглянуть на того парня, который…

– Зачем? Он пошел у меня на поводу, только и всего. Я больше его не увижу, он ничего не значит, я хочу этого ребенка только для себя.

– Твой эгоизм мерзок! – едко ответил Шарль. – Ребенка не рожают для удовольствия, а тем более без любви. Все это весьма прискорбно. Он в жизни окажется без отца, ему будет трудно. Об этом ты подумала?

Логика аргументов слегка обескуражила Мари, и она опустила глаза. Спорить с Шарлем всегда было трудно, об этом надо было помнить: он умел указывать на уязвимые места противника.

– Ну, ладно, – продолжил Шарль, – раз он уже в пути… то когда появится?

– В марте, вместе с весной.

– Значит, ты успеешь пройти конкурс. Каковы твои дальнейшие планы?

Мари вздрогнула, ее уверенность поубавилась, потому что до сих пор дядя не кричал от гнева.

– Ну… это отчасти зависит от тебя, Шарль.

– От него и от меня, – ласково заговорила Клара. – Мне тоже есть что сказать. Я не позволю своей внучке нуждаться в чем бы то…

– Мама! – вмешался он. – Ты, что, насмотрелась фильмов Паньоля? Ты и в самом деле думаешь, что я разорусь на Мари и укажу ей на дверь?

Озадаченная Клара отступила на шаг, чтобы опереться на каминную доску. Она сильно ошибалась, полагая, что Шарль стал предсказуемым. Тем более что он почти любезно предложил:

– Давайте присядем.

Он первым уселся, положив ногу на ногу, потом достал портсигар и неизменную зажигалку. В эту жару на нем была рубашка с открытым воротом и легкий льняной пиджак. Загорелый, стройный, привлекательный – никакой другой мужчина не выглядел таковым в глазах Мари. Она вдруг почувствовала, что всю жизнь будет искать этот образ, не находя его. Не отражение ли Шарля она преследовала среди случайных партнеров, которые всегда ее разочаровывали? Ни у кого не было такой уверенности, таких прозрачных, как лед, глаз, той смутной печали, делавшей взгляд Шарля таким глубоким. С тех пор как он вернулся из Германии семь лет назад, она все время боролась с этим странным двояким чувством.

– Ты могла бы первый год стажироваться у меня, – наконец сказал он, тщательно взвешивая слова. – Так тебе будет проще, и это совсем неплохое начало для твоей карьеры.

Она никогда не осмелилась бы просить его об этом. Она не хотела ни привилегий, ни поблажек, хотя мечтала осваивать свою профессию рядом с ним; его предложение было тем более неожиданным при таких обстоятельствах.

– Шарль… – пролепетала она.

Подняв на нее свои светлые глаза, Шарль неправильно истолковал ее смятение.

– Прости, тебя тошнит от дыма?

Покачав головой, Мари, приободрясь, рассмеялась, а он потушил окурок.

Измученная жарой, Сильви сотый раз за ночь перевернулась на другой бок. Она не гасила ночник, не открывала окно, чтобы не привлекать москитов, и вся взмокла от духоты. Ее дорожные часы показывали два часа тридцать пять минут. Шарль уже не придет, теперь она была в этом уверена и чувствовала себя ужасно подавленной. Раздосадованная, униженная и по-прежнему желающая его. Вечером ей показалось, что Шарля охватило то же желание, что и ее, и они впервые понимают друг друга. Его улыбка – такая редкая! – была настоящим обещанием. Почему же он всегда обманывал, скрывался от нее?