Татьяна Герцик - Поцелуй сильного мужчины Страница 22

– Тогда ты меня понимаешь. Мне казалось, он тоже с интересом на меня поглядывает. Представляешь, какие глупые фантазии бродили в моей бедной голове?

– Такие же, как и у меня: любовь до гроба, признание в любви, желательно на коленях, свадьба, и прочая неосуществимая мура.

– Вот-вот, – невесело засмеялась Дана. – Все верно. Но за день до нашего отъезда он пришел домой с другом. Я случайно шла мимо его комнаты, когда услышала разговор явно не для моих ушей…

– А ты точно случайно шла мимо? – проницательно уточнила Катя. – Я бы мимо шла прицельно, а не случайно. Если влюбляешься, то много делаешь из того, чего делать бы не надо.

Дана засмеялась и покраснела.

– Если честно, то я прицельно шла мимо. Так хотелось его если не увидеть, то хотя бы услышать – спасу нет. Вот я и отправилась. Родители куда-то ушли, я с ними не пошла. Надеялась повидать своего кумира.

– И повидала?

– Нет. Но я его слышала. Дверь в комнату была прикрыта неплотно, и я подслушала почти весь разговор.

– Ай-яй-яй! – насмешливо укорила ее подружка. – Как правило, ничего доброго из подслушанных разговоров услышать невозможно. Но зато можно узнать много нового и полезного о себе и окружающих, я так считаю. А твое мнение?

– Аналогично. Я в самом деле узнала о себе много нового. Родион жаловался своему приятелю на девиц, которые ему проходу не дают. Наглые до невозможности. Так глядят, будто съесть его готовы живьем и без соли. Он много разной гадости говорил, в том числе и о нищенках, которые мечтают ручки погреть за его счет.

– Но это вполне логично. Если парень и красивый, и богатый, то на основном инстинкте сыграть пытаются многие. Но твое имя не звучало?

– Теперь я понимаю, что нет. А тогда я так расстроилась, что решила: речь идет обо мне, ведь в молодости уверен, что все вокруг только о тебе и говорят. Причем не слишком хорошо. К тому же я тоже посматривала на Родиона, когда думала, что он не видит. Возможно, и слишком уж плотоядно.

– Да ты никогда ни на кого плотоядно не смотрела! Я тебя прекрасно в ту пору помню. Застенчивая ты была чересчур. И смотрела робко, искоса. Так что речь однозначно о тебе не шла. Это уж ты сама себе навоображала.

– Наверное. Но это легко понять. Я в него влюбилась со всем пылом юности, и мне было жутко больно. Сама понимаешь, узнать, что твой кумир думает о тебе плохо, не сахар.

– Что, любовь превратилась в ненависть?

– Почти. Я стала считать его откровенным снобом, хамовитым и недалеким. И в последний день мечтала только о том, как бы испепелить его взглядом. Но не получилось, я больше его не видела. Мы уехали, но забыть его у меня не получилось.

– Насколько я понимаю, вы с ним увиделись вновь?

– Да. Представь себе, он заявился к деду! Что-то вынюхивал о нашем хозяйстве.

– Не забывай, что это и мое хозяйство тоже! Я ж родом из Подлесной! И у меня другие сведения: его отец хочет завод там поставить и продукцию у селян скупать. Это ж здорово! Мои родители столько уже напланировали, аж жуть берет! Мать уже пообещала, что купит мне в Питере квартиру, если все пойдет, как хочется.

– Ну, наверное. Я в это не вникала. Я на Родионе сразу зациклилась. Как я себя вела, просто жуть! Корчила какую-то дурынду, скандальную и глупую. Ужасно стыдно! Заявила ему, что он городской слабак, а мне нравятся сильные мужчины, Степку приплела…

– Степку! – Катя аж взвизгнула, звонко шлепнув себя ладонями по щекам. – Да ты с ума сошла!

– Ага! Без сомнения! – покорно согласилась с ней Дана. – Но этого мало! Я Степке еще и глазки строить принялась. И все для того, чтоб Родиону досадить. Чтоб понял, что он в свое время упустил.

– Ну, ты даешь! И Степка что, на тормозах это все спустил?

– Нет, конечно. Он решил меня своей женой сделать. Причем моего согласия и не требовалось.

– А зачем ему твое согласие, если он решил? Все верно. Он ни у кого согласия не спрашивает, ежели чего решает. Ума-то, чай, палата. И как же ты от него отбилась?

– Меня Родион отбил. К счастью, шел мимо.

– Слушай, если он тебя от Степки отбил, то какой же он слабак? Я в своей жизни сильнее Павленка никого не видала.

– Да это я так, чтоб Родиона позлить.

– Мелкая месть за обиду, которой не было?

– Почему ты считаешь, что не было?

– Та потому, что тебя он не обижал. Он наверняка про своих знакомых девчонок говорил, а вовсе не о тебе. Твое же имя не звучало?

– Он вообще никаких имен не говорил.

– Вот видишь! Он, как порядочный человек, просто душу другу облегчал, без имен. Уверена, о тебе он в тот момент и не вспоминал.

– Честно говоря, теперь я и сама так думаю. Но когда дед сказал, что Родион едет к нам, меня будто кто-то подменил. Снова так обидно стало, что я на него просто смотреть не могла. Ну и глупости разные выкидывала.

– По-русски, вожжа под хвост попала?

– Ты всегда замечаешь самую суть! – одобрила Дана подружку. – Именно так! В общем, я вела себя как последняя дура. Мне дед с бабкой так и сказали. Но они и сотой доли моих великолепных фортелей не знали.

– Не знали, так узнают. Про сарафанное радио слыхала?

– Я его в полной мере на себе испытала. Чего про меня наши бабы не болтали! Шалава – самое из них мягкое выражение. Но это все ерунда! Чего я себе простить не могу, так это своего отказа Родиону.

– Он тебе что, предложение сделал?

– Несколько раз. Но первые были так, несерьезные. А вот последнее он делал всерьез. А я его обидела. Даже оскорбила.

– Почему? – Катя дотошливо допытывалась до истины, напоминая скрупулезную следовательшу из псевдодедуктивного сериала.

– Да он перед этим по телефону говорил с какой-то своей знакомой, а потом теми же самыми словами, что и прежде, сказал о домогавшихся его девицах. Ну, я и вспылила. И не говори мне, что это глупо, я это и сама знаю.

– Я и не говорю. Раз ты так сказала, значит, у тебя были для этого причины.

– Ну да. Гордыня заела. Очень веская причина. Но он мне о любви и не сказал ничего. Просто предложил женой стать. Я и не пойму, то ли он предложение мне сделал потому, что влюбился, то ли примитивно пожалел. Вот если бы он понастойчивее был, а то как понять, нужна я ему или нет?

– Он что, тебе до сих пор нравится? Может, просто старая любовь вспомнилась? Что-то типа «первая любовь не ржавеет»?

– После этой первой у меня и вторая была любовь, и третья.

– Да уж, любовь. Сначала ты в преподавателя кафедры математики втрескалась, смотрела на него телячьими глазами, потом в артиста балета, таскалась на все спектакли с его участием. Со мной, между прочим. Это все увлечения, причем совершенно безопасные. По-настоящему ты никого и не любила.

– Как ты? – саркастично поинтересовалась Дана.