Лучше прячься - Виолетта Роман Страница 22

Говорят, быть жертвой проще. Намного хуже обидчику. Ведь в глубине души он всегда понимает, что был неправ и поступил плохо. Он пытается не думать об этом, забивать свои мысли гордыней и наносным равнодушием. Но на самом деле, предательство разрушает в первую очередь его. Разрушает незаметно, изнутри, продирая когтями дыры, царапая нутро. Рано или поздно это сломает его. Сломает Шторма.

Но сейчас я думала о том, что он никогда не сможет ощутить эту боль… Не сможет почувствовать ее в той громкости, которой она оглушила меня.

К черту. Я просто должна жить. Взять себя в руки и выбраться из этого ада ради ребенка. У моего малыша будет все. И я выгрызу у этого мира наше счастье.

Смахнула с лица слезы, посмотрев еще раз на знакомую многоэтажку. Натянула капюшон, все еще боясь быть узнанной. Поддельные документы спасают, но риск встретить кого-то из знакомых огромен.

Зашла в подъезд и поднялась на нужный этаж. Меня не было здесь полгода, а, кажется, будто вечность. Подошла к двери, и прежде чем нажать на звонок, замерла.

Возможно, решение придти к нему – самая большая моя ошибка. И я пожалею о ней, но, сколько бы не думала, прихожу к одному выводу. К сожалению, у меня есть только он. Больше обратиться не к кому.

Позвонила в дверь, а сама подобралась внутренне. Не знаю, откроет ли. Не знаю, как встретит и что произнесет. Но когда тебя лишают кислорода, даже малюсенький запас воздуха из мыльного пузыря покажется тебе шансом на спасение.

Лязгает звук металлического засова. Открывается дверь, и я вижу его. Небритый. Заросший. Судя по синякам под глазами – переживающий не лучшие свои дни. Некогда родные, а сейчас чужие глаза застывают на мне с удивлением.

– Привет, я могу войти?

Боря смеется. Отступает в сторону, пропуская меня. Руку в волосы запускает и сжимает, не сводя с меня глаз. Я делаю шаг и застываю в коридоре. В квартире тепло и мне жуть как хочется выпить горячего чаю. От гостиницы добиралась около часа. На улице дождь и ветер, и я замерзла.

– Борь… – я пытаюсь начать говорить, но он качает головой, перебивая.

– Я не верю… – с губ срывается нервный смех. А в следующее мгновение знакомые черты лица кривятся в злой гримасе.

– Я просто, бл*ть, не верю, Алена, что у тебя хватило наглости заявиться в мой дом!

– Прости, мне больше некуда идти, правда…, – слова давались мне с трудом. Поперек горла застыл ком, и жутко хотелось плакать.

Он кивнул, словно и не ожидал другого. Сложив на груди руки, отвернулся на несколько мгновений.

– Что нужно? – смешок сорвался с его губ, когда Боря снова поднял на меня взгляд. – Подставиться ради тебя еще под какую-то херь? Типа я до этого мало подставился…

Его голос сочился ядом. Я сделала шаг, пытаясь сказать хоть что-то. Но треклятый ком никак не давал говорить.

– Борь…

– Нет, ты мне скажи, – он выставил вперед ладонь и посмотрел на меня с презрением. – Х*ра ты приперлась то сюда? Все ж на мази. Кинули всех, кого могли, умчали в закат, что случилось?

Смотрю на него, и плакать хочется. Прав он в своем гневе и злости. И если бы я была не его месте, возможно, и сама бы так поступила.

– Прости, я виновата…

– А, я понял, – снова перебил. Подошел вплотную, наклонился. В нос ударил резкий запах его пота и алкоголя. Меня затошнило.

– К Шторму вернулась воскресшая девушка, и теперь ты не удел?

Я застыла в ужасе. Его обветренные губы скривила улыбка.

– Откуда я знаю?

Мне вдруг стало не по себе.

– Можно воды?

Он посмотрел на меня устало. Словно раздумывал, выставить меня за дверь прямо сейчас или все же пойти на уступки.

– Пошли…

Оставив в углу прихожей свой чемодан, я прошла за ним в квартиру. На кухне был жуткий беспорядок. Спертый воздух с запахом алкоголя, протухшей еды и сигарет. Тошнота усилилась, но я старалась не показывать своего состояния. Села на стул, пока Боря рыскал по шкафам в поисках чистой кружки. Что сделать было невероятно сложно.

Столешница была завалена пустыми бутылками и грязными тарелками. Если честно, выглядело все настолько неприятно, что было страшно даже пить воду из его посуды. Он наполнил бокал из фильтра.

Мужчина протянул его мне, а сам уселся напротив. Достал со стола пачку сигарет и закурил.

– Прости, мог бы ты… – я кинула взгляд на сигарету. Его курения я точно не перенесу.

Он нахмурился.

– Тебя никогда не пугал дым… – произнес, задумчиво сканируя взглядом мое тело. – Беременная что ли?

Я промолчала. Тогда он усмехнулся.

– Твою мать! Ну, просто отлично, – посмотрел себе под ноги. Затушил сигарету.

– Откуда ты знаешь про Ольгу? Неужели…

– Исаков сказал.

Я в очередной раз застыла в изумлении.

– Мой начальник?

Мужчина усмехнулся. Мне вдруг стало так страшно. Я бросила мимолетный взгляд на открытую дверь из кухни. Боря словно мысли мои прочел.

– Нет, я не с ними, – засмеялся, откидываясь на спинку стула. Посмотрел на меня устало.

– Как только вы со Штормом сбежали, я вернулся в город. В этот же день меня арестовали. Пришли прямо на работу… Бросили в камеру, вешали на меня убийство Дробина. Все пытались выяснить, рассказала ли ты мне что-нибудь о Шторме, – он посмотрел на меня с улыбкой.

– О Шторме? Но что именно?

– Самое смешное, что так пространственно говорили, никакой конкретики. Дробин что-то требовал у Шторма. Знаю ли я, где это «что-то». То ли бабки, то ли камни… Один х*р, я ничего не знал. Помесили хорошо меня, пару дней мариновали, пока совсем плохо не стало. А потом пришел и твой начальник. Он сказал, что зря я вляпался в это и теперь оставить меня на работе он не может. Что Шторм по любому не жилец, и что скоро ты, Алена, вернешься в страну. А он следом за тобой. И что тогда пострадает каждый, кто встанет на пути. И так как я вам помог, Исаков должен устранить меня, а он не хочет этого делать…

У меня пересохло в горле. Я ничего не понимала. Получается, Исаков тоже замешан в этом?

– И что в итоге?

Он пожимает плечами.

– Мне инкриминируют убийство Дробина. Это все, что они смогли придумать. Хотя, каждый прекрасно понимает, кто именно его грохнул. В итоге,