Эта чёртова love - Виктория Осадчая Страница 22

— Зае***ь, — срывается довольное прежде, чем я успеваю осознать, что говорю матом. Ну, слова «хорошо» и всех его синонимов было бы мало, чтобы выразить восторг, который сейчас переполнял меня. Это было что-то новое, потому что кроме чувства приподнятости, во мне ещё поселилась расслабленность.

— Только что моя самооценка взлетела, — посмеивается Вершинин.

— Я знаю способ укрепить её положение.

— Правда? — наигранно удивляется он.

Мг! Когда поворачиваюсь к нему лицом, вода чуть колышется и выплёскивается на пол. Плевать! Пусть хоть соседей снизу затопит. Я не упущу сейчас этой возможности.

И пока он не успел опомниться, или остановить меня, я делаю то, что давно должна была… Входит в меня Назар резко, все ещё не понимая, что грань только что мы переступили. Впиваюсь в него поцелуем, пока бедра начинают свой размеренный танец. Вверх…вниз …Да! Да! Да!

И снова я погружаюсь в эту эйфорию, из которой совсем не хочу выбираться. Она душит, разрывает, дурманит…Это выше всех моих сил оторваться сейчас он него. Мне надо ещё, потому что в противном случае, я просто умру. Это как наркотик, который проникает в твою кровь постепенно, забирая остатки разума и не даёт выбраться. Сейчас есть только мы, этот первобытный ритм, его глаза, его губы, которые бессовестно терзают мою грудь… Есть мои стоны, то громкие, то просящие…Или это не я? Не знаю, все смешалось. Потому что хорошо. На столько хорошо, что я отказываюсь возвращаться назад. Я на грани…

— Тшшш, Лисичка, — тормозят меня. А? Что? Что такое? Открываю глаза, потихоньку ищу коннект с ванной комнатой и с человеком, которого я оседлала. Вот черт!

— Защита! — вспоминаю, хорошо, что не поздно.

— Не поверишь, я тоже об этом вспомнил.

— Где?

— В спальне.

— Хм! Значит, идём туда. Иначе через пару минут я снова могу наброситься на тебя.

— А ты думаешь, я против?

— Много говорите, господин спортсмен…

Глава 8(2)

Назар Вершинин

Да, действительно, я слишком много говорю. А надо действовать. Но опять слежу завороженно за тем, как она быстро пробегается по телу полотенцем, а затем стрельнув своими зелёными омутами, покачивая округлой попкой, скрывается в квартире.

Ни думать, ни анализировать не могу, настроенный только на животную похоть. А ещё хочу слышать её стоны, хочу чувствовать, как ее плоть сжимается вокруг меня…Мля! Выскакиваю пулей из ванной и стремлюсь за ней по пятам.

Она уже на кровати. Легла на спину, и я снова могу любоваться её потрясающими ягодицами. Да что там любоваться? Опускаюсь, прикасаясь губами к одной из них. Блаженство! Чувствую себя одержимым. Но если это так, то мне нравится. Языком скольжу по позвоночнику вверх, наваливаясь на неё всем телом. Лисичка чуть стонет, хватая ртом воздух. Ее губы чуть припухли от поцелуев, глаза горят…

Презерватив в тумбочке. Я ей полностью доверяю, вот только детей заводить пока не планирую. Но мысль иметь их от Леси вполне правильная. Вот только я пока не насладился ею.

Она приподнимается на руках, и я вхожу в нее быстро, резко, от чего, кажется, даже в глазах темнеет. В воде, конечно, тоже было кайфово, но вот так, когда тебе представлен такой вид и звуки её стонов будто мед для слуха, это фантастика. Но отключаюсь от реальности, ускоряя темп. Не хочу медленно, хочу, чтобы она кричала. Хочу видеть, как она кончает. Хочу слышать эти гортанные звуки.

Крышу сносит буквально после нескольких толчков, потому что я уже не соображаю. Эта эйфория ни на что не похожа. Кайф! Просто чистейший кайф, который не смешан ни с чем, и ни с чем не может сравниться. Она фантастическая, невероятная, неземная…Моя! Моя!

Не знаю, говорю ли я это вслух, или это всего лишь мои мысли, но комнату оглушает ее вскрик, который она заглушает, уткнувшись в подушку. Внутри все сжимается и я…всплеск и все! Я тону. Дышу, чтобы выбраться, но не могу. Или просто не хочу. Перед глазами пляшут разноцветные огоньки, а тело просто парализует от лютого удовольствия. Скручивает. Тащит на самый край пропасти.

Валюсь на бок, чтобы прийти в себя, машинально подтягивая разгоряченное девичье тело ближе. С ним этот момент длится чуть дольше.

— Сядешь на лошадь и чувствуешь: летишь! И все тяготы жизни забываются, — бормочет она, утыкаясь мне в грудь.

— А при чем здесь?… — и меня накрывает смех. Вот молчала же столько, а тут вспомнила.

— Я не помню, где я это слышала или видела, оно внезапно пришло на ум, но истина в этом есть, — растягивает лениво слова.

— Знаешь, а я слышал, что после хорошего секса девушки говорить не могут.

— Так то же после хорошего. А с тобой он был охренительный. Вот встать я точно не смогу, а пить хочу. И тебя снова хочу.

— Мля, Лисичка, ты с такими заявления воды не дождешься, — , хмыкаю, понимая, что снова возбуждаюсь. Ну да, трудно остаться равнодушным после таких слов.

— А ты быстренько! А потом посмотришь на сколько я хороша в роли наездницы.

В этой роли она, действительно, была хороша. Миссионерские позы нам сейчас не доступны, но мне безумно хочется видеть ее лицо, когда она кончает. Это просто жизненно необходимо. И когда она сверху, я могу наблюдать за ней. Кайф! Полнейший и бесповоротный. И снова отключаюсь, когда мир вокруг нас сжимается до пределов этой кровати. Моя невероятная девочка.

— Все, Бобик сдох, — сообщает она, когда в очередной раз приходит в себя.

Она все ещё сидит, вернее уже лежит, на мне. Ноги наши переплелись, а её грудь прижата к моей, голова покоится на здоровом плече.

— Слабак ты, Бобик, — заявляю со всей ответственностью, целую её а макушку. Охренительно пахнет, моя девочка!

Хотя, если честно, я тоже немного выдохся. Нужен маленький перерыв. Живой от меня Лисичка не уйдет.

— Не слабак, надо всего лишь пополнить запасы энергии.

— А я после еды становлюсь совсем ленивым и неповоротливым.

— А ты мне весь не нужен.

— Обидно, если тебя используют лишь в качестве вибратора.

— Ну, выбор твой. Где обещанная футболка? Не привыкла я нагишом дефилировать перед окнами.

После был поздний перекус. Вроде бы и времени прошло совсем мало, как казалось, но по всему выходило, что проторчали мы в спальне полтора часа. Поэтому за окном давно стемнело, а гул города немного стих.

Чувствую себя фетишистом, потому что не даёт мне покоя мысль, что на ней только