Дарья Волкова - Малыш, который живет под крышей (СИ) Страница 22

— Это сколько Андрюхе стукнет? Восемнадцать?

— Ага, — невольно улыбнулся Макс. — Вырос конь такой — на голову меня выше.

— Поступает в этом году?

— Ну. К ужасу отца собрался делать карьеру медикуса. Причем не просто медикуса — а самого страшного представителя этой благородной профессии.

— Проктолог? — заржал Костя. — Или патологоанатом?

— Стоматолог!

— Жжет напалмом Андюха.

— С другой стороны — ничего удивительного нет, у пани Малгожаты отец — хирург. Так что это у Анджейки гены прорезались. В общем, «едрид-Мадрид» пусть в этом году без меня. У меня ремонт, мебель, совершеннолетие брата. Еще подарок ему нужно купить, — Макс потер шею. — Отец с матерью ему машину дарят, так мне тоже…

— Айфон?

— Да айфон у него есть, — усмехнулся Макс. — На часы договорился с мелким. Но это дело тоже недешевое.

— Как хорошо, что у меня брат — старший! — с чувством произнес Константин. — Которому не надо часы и айфоны дарить.

— И который восемь месяцев в море, — рассмеялся Макс. — Семен Семеныч у тебя вообще сам по себе подарок.

В Варшаве Макс любил бывать. Он и саму Варшаву любил — хотя не так, как родной Питер, конечно. Но город, несомненно, красив.

И своих польских родственников Макс тоже любил — простой и искренней любовью. С годами все лучше стал понимать две вещи: что он очень сильно похож характером на отца, и что с матерью они совершенно разные люди, просто полные противоположности.

Младший брат, Анджей, прямо-таки обожал старшего брата — причем, как полагал Макс, это любовь основывалась отчасти на том, что они не росли вместе и встречались раз-два в год. Если бы они росли вместе, в одном доме, под одной крышей — как знать, как бы сложились их отношения. А теперь для Анджея старший брат из странной и неизвестной России был верховным авторитетом — даже более уважаемым, чем отец. Именно одобрение Макса стало последним аргументом в пользу стоматологического факультета — Анджей половину зимы советовался со старшим братом по поводу выбора будущей специальности. И только после одобрения брата озвучил свое решение родителям.

В общем, лететь было действительно надо — восемнадцать лет у младшего брата бывает только раз. К тому же в прошлом году у Макса не получилось съездить к отцу: сначала быллетний трехнедельный секс-марафон на Корфу в обществе Яночки, после которого Макс какое-то время даже думать о сексе не мог — перетрудился. А потом отец его звал в сентябре на собственный день рождения, но Макс не смог придумать, как не взять туда с собой Яночку — а брать ее с собой, знакомить с семьей и давать какие-то объяснения совершенно не хотелось. И поэтому ограничился поздравлением по скайпу. Зато теперь, сидя в самолете, летящем по маршруту «Санкт-Петербург-Варшава», Макс предвкушал встречу — с отцом, Анджеем, пани Малгожатой. Оказывается, он успел по ним ужасно соскучиться.

Улетал обратно Макс тоже без особой грусти. Отец бодр и здоров, Анджей остался доволен подарком, обещал на Новый год приехать в гости. Пани Малгожата, как обычно, одарилаМакса кучей вещей. Она почему-то считала, что хорошую одежду можно купить только в Варшаве, а в России покупать нечего — видимо, это была рудиментарная память еще со времен Советского Союза. Именно поэтому обратно в Питер Макс увозил в чемодане пару рубашек, джемпер, джинсы и даже бриджи — подарки пани Малгожаты. А еще вполне симпатичный галстук и булавку к нему. У пани Малгожаты отличный вкус. К тому же, она симпатизирует Максу, и это взаимно.

Макс вытянул ноги под стоящее впереди кресло. Как там Федор и его молодцы? Контроль по телефону — это хорошо, но недостаточно. Погостил — и хватит. Дома дела куча. Опять же, скоро самому гостей принимать.

— Чего не берешь-то? — мобильный продолжал трезвонить. — А вдруг мать?

Кира отрицательно покачала головой. Нет. Это не мать. Вытерла пальцы и почему-то с опаской взяла телефон. Какого черта, шановный? Столько не звонил, а теперь что понадобилось?

— Да?

— Кира, привет.

— Привет.

— Привет — и все? Ни шановного, ни Максимилиана Валериановича? Скучная вы сегодня, Кира Артуровна.

— Иногда надо. Ради разнообразия.

Он вдруг остро почувствовал, что ей неудобно разговаривать. Занята. Или не рада его звонку. Собственно, виделись и говорили они больше месяца назад. Так получилось — дел была куча, ремонт, поездки, проекты, голова занята. Да и были сомнения, что она так уж сильно хочет его видеть и слышать, и повода разумного не придумывалось, а без повода… А потом вдруг стало на это плевать — он сам хочет ее слышать и видеть. Вот и повод придумался быстро.

В Максе проснулось давно, казалось бы, изжитое подростковое упрямство. Говорить тебе неудобно? Не рада меня слышать? А мне плевать!

— Тоже верно, — согласился преувеличенно бодро. — Кира, ты прогноз на завтра видела?

— А что там такого интересного?

— Погода завтра шепчет.

— И что же она тебе шепчет? — Кира подвинула к себе бокал с пивом. Дядя Паша напротив изо всех сил делал вид, что не слушает ее, но Кира ему не верила. — Что-то умное или как обычно — фигню?

— Кира… — он там мягко рассмеялся, но мурашки у нее на руках выступили не от его смеха, а от глотка холодного пива. — Поехали завтра в Петергоф?

Ну, надо же. Король импровизаций просто! То ленточку ему перерезать, то диван выбрать, то в Петергоф с ним съездить! А в перерывах пропадаем в никуда — ни звонка, ни сообщения. Сейчас прямо. Разбежалась. Вот отсюда до Петергофа прямо разбежалась.

— Никак не могу, Максимилиан Валерианович, — ее тон такой же демонстративно бодрый. — Я завтра на рыбалку собралась.

А вот называть его по имени было ошибкой. Дядя Паша тут же замахал руками, забасил конспиративно: «Да шут с ней, с рыбалкой, Кирюха! В другой раз съездим!».

— Ты не одна? — вопрос вылетел сам с собой — когда Макс услышал на заднем фоне низкий мужской голос, говорящий что-то про рыбалку.

— Не одна, — и все. Никаких комментариев. И ведь она ему не обязана отчитываться, где и с кем. А спросить хочется ужасно.

— Жаль, — и вздохнул совершенно искренне. — В смысле, жаль, что у тебя планы. А мне тут… — упрямство никак не желало утихомириться, хотя, казалось бы, чего еще надо — от встречи отказывается, разговаривает через губу, рядом с ней там какой-то другой мужчина. Но Макс отчего-то упрямо продолжил разговор. — Мне тут мать Ляльку подсунула.

Ляльку? Ляльку?! Кира тут же представила Макса с младенцем на руках. Картина абсурдная. И волнующая.