Предатель. ( Не) его семья - Александра Стрельцова Страница 22

- Странный вы народ, любите одних, женитесь на других, никогда мне вас не понять, - произносит осуждающе, - говорите фамилию, я скажу девочкам, они узнают и сообщат вам, отдыхайте, - не говоря больше ни слова, выходит из палаты.

- Мы и сами себя не понимаем, - бросаю тихо и закрываю глаза, слабость вновь берёт вверх.

Что же ты натворила, Алина? Что теперь с тобой делать?

глава12

МИЛАНА

Оставшись с сыночком один на один в комнате, немигающим взглядом упёрлась на кувез. До ломки во всём теле захотелось подняться с постели, подойти к кувезу, посмотреть на маленькое личико. А после засунуть руку в круглые отверстия, дотронутся до крошечных пальчиков, дать ощутить, что мама рядом, любит его, как никого на этом свете.

Ломка стала такой невыносимой, что, наплевав на слова Светланы, о том, что вставать мне сегодня запрещено и опасно, скинула одеяло, пошевелила ногами. Сейчас я уже чувствовала своё тело, и лёгкий озноб, который несколько часов назад был очень сильным. Последствия анестезии.

Решив для себя не спешить, и не делать резких движений, попыталась присесть в постели. Оперевшись локтями о матрас, слегка поддалась вперёд, прислушиваясь к себе внутренне. Не ощутив боли, приподнялась ещё и уже ладонями упираясь о постель. Но стоило сесть ровно, как низ живота пронзило болью, да такой, что в глазах потемнело.

Глубоко задышав, прилегла обратно, вмиг накатила слабость. Глаза запекло от подступающих слёз, в носу защипало вместе с этим ломка оказаться рядом с малышом только усилилась. Прошло минут десять прежде, чем боль и слабость отступили, перед глазами всё прояснилась. Глубоко вздохнув, вновь стала присаживаться, но как только ладонями упёрлась в матрас, как можно аккуратнее спустила одну ногу с постели, слегка перевернулась набок коснулась её пола, спустила вторую.

Схватившись рукой за спинку кровати, собрала все имеющиеся силы, буквально сползла с кровати крепко сжимаю пальцы на деревянной спинке. Слегка подтянувшись, наконец-то встала на ноги, вот только спину выровнять не получилось, шов тянул и казалось если я встану ровно, то нити разойдутся. Стиснув зубы и одной рукой придерживаясь за низ живота там, где теперь на всю жизнь останется след от рождения моего Миши. Разжав пальца на спинке кровати, сделала торопливый шаг вперёд, по вискам заструились капельки пота, ими же покрылся лоб, да и всё тело покрылось холодной влагой.

Поняв, что надолго меня не хватит, и могу свалиться, так и не дойдя до кувеза с Мишей, сделала ещё шаг и ещё, и ещё. Несколько метров показались для меня километром, борясь с накатывающей, что волнами слабостью, добрела до кувеза повисла на нём стараясь не свалить и не задеть ни единый проводок.

- Сыночек, маленький мой, - смотря на крошечный комочек моего счастья, прошептала с замиранием сердца.

Внутри всё содрогнулось от вида такого маленького тельца, почти прозрачной коже, через которую просвечивались все венки.

- Миша, мой Мишутка, мама рядом, сыночек, - скользнув ладонью вниз по прозрачной стенке кувеза, на ощупь нашла отверстие запустила в кувез руку, подушечками пальцами коснулась мизерных пальчиков.

С губ сорвался громкий всхлип, мне больно видеть моего малыша таким, ведь я ему даже помочь не могу! Не могу покормить грудью, взять на руки, прижать к себе, поцеловать каждый пальчик, щёчки, носик, убаюкать в своих объятиях, сменить памперс и одеть красивые вещички. Не могу!

Ноги подкосились, силы иссякли, только и успела вытащить руку из кувеза, и со скользя по нём, осела на пол, бесшумно сотрясаясь в рыдании.

- Милана? – раздалось гулкое, - ты с ума сошла, ты зачем встала? – рядом оказался неожиданно вошедший Эрик, - больно? Где? – увидев мои слёзы, заволновался мужчина.

Чужие руки ловко подхватили моё тело, подняли с пола.

- Тебе рано ещё вставать, - продолжая читать нотацию, Эрик понёс меня к кровати, - зачем ты надрываешь свой и так измученный организм? Скажи мне, девочка, - остановившись у постели, но не опустив меня на неё, наклонил голову, заглядывая в моё лицо.

- Я…, я хотела посмотреть на Мишу, он, он такой маленький, такой беспомощный…, я…, - на этом мои слова иссякли и из горла вырвалось громкое, пугающие рыдание.

Я плакала в крепких мужских руках совершенно чужого человека, мужчины, который по воле деда Павла станет моим мужем. Я выплёскивала всю боль, что обуяла мою душу и сердце, выплёскавала обиду и чувства предательства и кажется наперёд оплакивала свою жизнь рядом с нелюбимым человеком, жизнь по укажу старика с очень пухлым кошельком. Не хочу я такой жизни ни себе, ни сыну, хочу свободу и подальше от всего этого, только я и мой Миша.

- Тишшш, тишшш, девочка, всё наладится, всё будет хорошо, Мишка окрепнет, всё с ним будет в порядке, рядом с ним самый охренный доктор. Нужно чуть-чуть потерпеть, набраться сил, прекращай плакать, - качая меня что ребёнка в своих крепких руках, шептал прижавшись к моему уху губами, обдавая кожу жаром.

Слышу, чувствую, но остановится не получается, истерика стала набирать ещё больший оборот, меня уже била не просто дрожь, меня колотило, сотрясая всё тело. Вцепившись в полы пиджака, прижалась к Эрику как к спасительному кругу, где-то на краю сознания билась мысль, что он не обидеть, защитит, поможет. И он помогал, уже помогал, давал выплеснуть всю боль и отчаяние, прижимал так, словно пытался забрать всё то, что вырывалось из груди.

- Мила-а-а, - тянет моё имя, - успокаивайся, девочка, успокаивайся, маленькая, твой сын и ты живы, вы рядом, и никогда не расстанетесь, не позволю никому вас разлучить. Не рви своё сердечко, прошу, девочка….

Эрик продолжил шептать слова утешение, и в скором времени ему удалось прекратить мои рыдание, или это просто у меня окончательно иссякли силы, я так и не поняла, меня очень быстро затянуло в пелену сна, и что было дальше, мне было уже не видано.

глава13

ЭРИК

- Светлана, - тихо зову доктора Кристиана, выглянув из комнаты, где изнеможённая горькой правдой и нахлынувшей истерикой спала Милана.

Я знал, что такой выплеск эмоций случится, сам в далеком юношестве прошёл через обман и предательства самых родных. Вот только я мужик, и даже в четырнадцатилетнем возрасте не мог показать, насколько мне было паршиво. И только разбивая кулаки о набитый песком мешок, что висел на дереве в одном из