Запретная одержимость - М. Джеймс Страница 22

Мы все хорошо знаем, как Сирша относится к Изабелле, жене Найла, и никто из нас не уверен, насколько это устойчиво. Найл — лучший друг Лиама, и теперь у него есть место за королевским столом, благодаря его успешному заключению союза с мексиканским картелем. Все это гораздо более сложная политика, чем я себе представляю. Тем не менее, я слышу обрывки того, о чем говорят Виктор и Катерина, особенно за обеденным столом. Я знаю, Сирша думает, что может навсегда исключить Изабеллу из тусовки, поскольку она не видит в Найле никого значимого, просто “верного пса” Лиама, как она однажды назвала его, хотя сейчас ее чувства к нему, как чувства отвергнутой любовницы, что не имеет смысла если она счастлива с Коннором. У них двоих был короткий роман, и он закончился для них плачевно, что вероятно не совсем устроило Сиршу, так как Найл перестал ее боготворить.

Но сейчас Найл, некто больший, к нему прислушиваются, он безумно счастлив в своей любви и просто носит на руках свою жену и дочь, что не может не вызывать зависть, у такой королевской особы как Сирша, привыкшей, что ей покланяются, и я не раз слышала, как Катерина говорила, что Сирше придется проявить к Изабелле должное уважение, иначе за королевским столом произойдут новые потрясения, потрясения, которые никто из них на данный момент вынести не сможет, их уже и так было слишком много.

Мэгги, как я и надеялась, ждет нас в вестибюле ресторана, одетая в облегающее белое боди и узкие черные брюки-сигареты в туфлях на плоской подошве, ее каштановые вьющиеся волосы растрепались вокруг лица, и на ней почти нет макияжа. Тем не менее, она излучает жизненную силу, которая делает ее потрясающе красивой даже рядом с другими, более привлекательными женщинами. Она одна из самых счастливых, энергичных, и в то же время дерзких женщин, которых я когда-либо встречала, и, если быть до конца откровенной, я обожаю ее, и многие недоумевают, как она столько лет дружит с Сиршей. Если бы в группе и был кто-то, с кем я хотела бы подружиться больше всех, чем я уже есть, то это была бы она.

— Саша! — Она приветствует меня с волнением, от которого у меня замирает сердце, и быстро обнимает за талию, пока остальные входят. — Я так рада, что ты тоже здесь.

— Я всегда прихожу на эти встречи, когда здесь, — говорю я со смехом, как будто есть какой-то шанс, что я могла их пропустить.

— Что ж, в один прекрасный день ты найдешь себе мужчину, и тогда у тебя будут дела поважнее, — говорит Мэгги, хихикая и шевеля бровями, к большому ужасу Сирши.

— Я не думаю, что это произойдет в ближайшее время, — бормочу я, когда Сирша возвращается к тому, чтобы назвать безупречно одетой хозяйке свое имя для нашего бронирования. — Может быть, никогда.

— Почему нет? — Мэгги смотрит на меня. — Ты великолепна, и тебе едва за двадцать. Весь мир у твоих ног.

— Это… сложно. — Я поджимаю губы, не желая вдаваться в подробности, и Мэгги понимает намек. Она дерзкая, но не грубая, и она немного знает о моем прошлом. Не все было изложено, но она знает, почему у меня есть место в совете директоров, и что я была жертвой торговли людьми и что я избежала этого исключительно потому, что моя “ценность” как товара была украдена человеком, который должен был охранять меня.

Человеком, чьи мозги я видела разбрызганными по складским докам вскоре после этого.

Она не знает мельчайших деталей, на самом деле никто не знает, кроме Катерины и моего психотерапевта, но она никогда не выпытывала у меня ничего. Тем не менее, я знаю, что если бы мне когда-нибудь понадобилось ухо, она бы была рядом, и ее непринужденный подход к моим свиданиям заставляет меня относиться ко всему этому немного легче. Я могу только представить, что бы она сказала, если бы я сказала ей, в кого я на самом деле влюблена.

Ужин, как и ожидалось, получился невероятным. Нас угощают меню на выбор от шеф-повара с винными парами, составленными честным сомелье, который описывает каждую бутылку в мельчайших деталях, прежде чем разлить ее по бокалам. У меня не такой изысканный вкус, как у некоторых других, мы с Мэгги шутим над этим, сидя бок о бок в конце круглой бархатной кабинки вокруг огромного круглого стола, но вино насыщенное и бархатистое, и лучше, чем все, что я когда-либо пробовала раньше, даже дома или на различных семейных мероприятиях мафии, на которых я была в прошлом году. Блюда еще вкуснее; морские гребешки, слегка обжаренные в сливочном масле, карпаччо из баранины, говяжьи сердечки на гриле и глазированные на шпажке, тонкие ломтики утки, тушенной в апельсиновом соусе, и список маленьких тарелочек, которые попадаются на наш стол, можно продолжать и продолжать. На десерт — сырная тарелка и множество экстравагантно украшенных конфет, а рядом со мной Мэгги стонет в голос, откусывая кусочек мусса из темного шоколада, который воздушным пузырем вздувается на ее крошечной фарфоровой тарелочке.

— Забудь, что я говорила ранее, — серьезно говорит она, откусывая еще кусочек. — С такой едой кому нужно ходить на свидания? На сегодня все в порядке.

Сирша закатывает глаза, но я вижу легкую усмешку в уголках ее губ. Мэгги немного смягчает ее, как и вино, делая ее менее похожей на королеву и больше похожей на обычного человека. Они с Катериной о чем-то тихо разговаривают, и хотя Ана сегодня вечером сказала Катерине не так уж много слов, они, по крайней мере, не игнорируют друг друга так, как это было на свадьбе Найла и Изабеллы.

Когда мы заканчиваем ужинать, мы возвращаемся в поместье и сидим в гостиной, болтая. Мэгги ушла домой, сославшись на то, что завтра у нее родительское собрание, прежде чем она должна быть на заседании совета директоров, но остальные из нас свернулись калачиком на мягких плюшевых диванах в главной гостиной на первом этаже, потягивая из бокалов еще одну бутылку вина, которую открыла Сирша.

— Это было безумием с тех пор, как родился Шон, — тихо говорит она Катерине и Софии. — Даже с няней я чувствую, что это первый раз, когда у меня появилась возможность вздохнуть полной грудью. И Коннор уже хочет еще одного, как только мы сможем попробовать еще раз…

— О, черт возьми, нет, — со смехом говорит София, делая еще один глоток вина. — Я сказала Луке, что еще как минимум два