Табу. Разбитые судьбы (СИ) - Екатерина Сокольская Страница 22

Остановившись, я тяжело вздохнула, представив наш с Пашкой будущий разговор. Я нагрубила его матери. Не жалею ни о чём. За годы одиночества я научилась отстаивать свои границы. Наверное, придётся расстаться с ним. Скорби от этого я не испытывала, только тихую тоску.

Я подняла глаза к серому небу. Мелкие снежинки кружились в воздухе и укрывали землю. Вспомнился тот злополучный вечер. Всё, как тогда. Десять лет назад. Тряхнув головой, откинула ненужные воспоминания. Ни к чему они сейчас.

Бредя дальше, вдруг услышала где-то рядом писк. Ни то щенка, ни то ребёнка. Все глупости вылетели из головы, а чувства обострились. Может, это был плод моей фантазии. Вокруг ни души. Писк повторился снова. Приоткрыв рот, попыталась разобрать откуда идёт звук. Покрутила головой, но не заметила никакого движения. Посёлок словно вымер.

Звук повторился чуть громче. Я припустила вперёд к пруду, высматривая его источник. Тогда я увидела его. На подстывшем тонким слоем льду, цепляясь красными пальчиками ребёнок издавал еле слышные крики. Его маленькое тельце наполовину погрузилось в воду. На поверхности виднелась лишь чёрная макушка и тоненькие ручки.

Не теряя времени на размышления, я рванула с небольшого пригорка, разметая выпавший снег и скидывая тёплую куртку. Адреналин притупил чувство страха. В голове билась лишь одна мысль — схватить человечка за слабенькую ладошку и вытащить на твёрдую поверхность. Холода были не такими сильными, чтобы устраивать ледовые шоу, но видимо ребёнка оставили без присмотра, и он решил побаловаться.

Его голова торчала над ледяной водой, ручки цеплялись за лёд, отчаянно пытаясь выбраться наружу. Я понимала, что моего веса лёд точно не выдержит, поэтому сделала пару глубоких вдохов, дабы взять себя в руки и усмирить бешено колотящееся сердце. Аккуратно легла на лёд, не чувствуя его холода.

— Малыш, держись! Я сейчас!

Услышав мой голос, ребёнок принялся ещё громче скулить, из последних сил перебирая конечностями. Представив, колючий холод ледяной воды, я боялась только одного. Не успеть. Я аккуратно скользила и думала о том, как безутешные родители будут рвать на себе волосы от горя. А потом на мне, за то, что не успела. Что не спасла их любимое дитя. Эта мысль заставила ускориться и растерять осторожность.

Лед не выдержал моей ответственности и веса. Глухо треснул и я нырнула в воду. Тысячи иголок пронзили тело, впиваясь до костей. Блокируя работу мышц. Лёгкие парализовало, не впуская глоток свежего воздуха и не выпуская крик о помощи. Я встала на дрожащие ноги. Под ботинком почувствовала твёрдую землю, но сил оттолкнуться не было. Вода доходила до груди. Свитер намок и прилип к телу.

Шаг. Ещё один. Скованными движениями я двинулась вперёд.

В голове пульсировала мысль — «Не справлюсь. Это конец». Нет не мой конец. Сколько может слабый ребёнок продержаться в ледяной воде? Минуту? Пять? А сколько уже он в воде? Злость на свою беспомощность придала сил. Четыре метра. Всего четыре метра отделяли нас друг от друга. Не смотря на адский холод, кровь кипела, согревая меня. Онемевшими пальцами я пробивала корку, как ледокол пробираясь к обессиленному малышу, который уже перестал дергаться своими лапками. Он просто держался тоненькими пальчиками за поверхность, положив на неё свою голову. Дно под ногами пропало.

Когда я была в возрасте этого посиневшего от холода малыша, мы с друзьями пошли играть на наше озеро. Солнце, смех и беззаботное детство оглушили и заставили отключить инстинкт самосохранения, которого у детей и так практически нет. Итог. Теперь я не захожу на глубину больше, чем могу почувствовать ногой. Стоит лишь потерять опору, паника накрывает с головой, каждый раз возвращая меня в тот день. Я так и не научилась плавать.

Поэтому я хваталась за лёд впереди себя, разламывая, чтобы оказаться рядом как можно скорее. Ноги почти не слушались, но я упорно барахтала ими, помогая телу. Тяжёлые ботинки словно якорь, тянули меня на дно.

Где-то с берега раздались истошные крики. Может не всё потеряно?

Пальцы больше не разгибались. Цепляясь одеревевшими руками за лёд, я схватила за шиворот обездвиженное тельце. Не было времени проверять дышит ли он. Напрягла мышцы руки, попытавшись поднять его. Тонкая гладь под нашим весом треснула, разлетаясь на кусочки. Малыш головой ушёл под воду. Собрав оставшиеся силы и понимая, что он на волосок от гибели, я сделала ещё попытку. Каким-то чудом лёд справился, оставшись целым. Протолкнула его чуть дальше, мысленно молясь, чтобы он остался жив. Я же потеряла последнюю крупицу своих возможностей. Кажется, даже кровь замедлила свой бег в венах. Заледенела.

От студёного кокона, которого я уже не ощущала, и без того поверхностное дыхание стало невыносимым. Легкие горели, туман путал мысли в голове. Усталость сковывала, забирая последнее желание бороться.

Каким бы сильным ни был человек, если в нем не горит пламя, всё напрасно. Если нет смысла продолжать своё существование, то заставить себя двигаться дальше он не в состоянии. К чему бороться за свою жизнь, если она приносит только боль? Если моего отсутствия заметит только лишь Лидия Степановна — хозяйка моей съёмной квартиры.

Нет никого печальнее, чем человек, без смысла жизни.

Холод уже не ощущался. Где-то на периферии сознания, я почувствовала, как какая-то сила тянет меня вверх. Нет. Оставь меня здесь. Я уже сдалась.

Глава 18. Маша

Я медленно выплывала из своего сна. Сначала вернулся слух. Рядом кто-то тихо дышал. Вдалеке лаяли собаки, переговариваясь на своём языке. Затем вернулось осязание. Тепло. Даже жарко. Кожу неприятно кололо. Я точно лежала на мягкой кровати, укутанная тёплым одеялом. Под щекой горячая грелка. От неё и было жарко. Значит живая. Покойники не чувствуют тепла. Они ничего не чувствуют. Следующей проснулась память. Ледяная вода, застывшая тонкой коркой.

Не открывая глаза, я прислушалась к своим ощущениям. Пальчики на ногах шевелятся. Уже хорошо. Мозг функционирует. Это ещё лучше. Слабость не давала двинуться, но это удивительно маленькая плата за минуты, проведённые в ледяном плену. Я ощущала ткань простыней своим почему-то обнаженным телом.

Где-то внутри свербела мысль, за которую я пыталась ухватиться, но она ускользала. Я резко распахнула глаза.

— Ребёнок!

Я хотела вскочить с кровати, подгоняемая мыслями о чужом отпрыске, но зашевелившееся рядом тело мягко притянуло меня обратно, укладывая в прежнее положение. Я не сразу сообразила, что произошло. Видимо небольшой туман в голове тормозил мыслительные процессы.

За окном одинокий фонарь освещал медленный вальс