Одолжи мне жениха - Дарья Волкова Страница 22

Я села, положила подбородок на колени и продолжила смотреть. Ярослав продолжал спать и не знал, как хотелось мне протянуть руку и коснуться плеча. Зарыться пальцами в густую поросль на его груди. Прижаться губами к шее.

Весьма целомудренные мысли для особы, которая уже залезала этому парню в штаны. Впрочем, температура под сорок и состояние лихорадки меня как бы оправдывает. Но… взгляд скользнул ниже… я сглотнула… Я бы сейчас с удовольствием повторила. Но не решусь. Хотя пальцы сами собой вздрогнули.

И я, тряхнув головой, сползла с кровати. И поплелась на кухню ставить чайник. От греха подальше.

И не видела, как открылись глаза спящего Ярослава, едва моя спина исчезла в проёме двери. И не слышала, как он разочарованно вздохнул.

* * *

В общем, наша безмятежная и уже, кажется, налаженная совместная жизнь как-то вдруг расклеилась. И жара некстати. И клиенты большей частью все разъехались сверкать отшугаренными поверхностями на югах, морях и пляжах, и времени у меня – вагон. А у Ярослава наоборот, лето – горячая пора, и дома он бывает всё меньше и меньше. И упорно не ест суп на завтрак.

* * *

В семье Огарёвых между тем назревал очередной скандал. И причина его – снова сын.

– Миша, ты это видел?

– Что это? – Михаил Константинович ужинал, не отрывая взгляда от листа с чертежами.

– Последние посты твоего сына в Телеграм, вот что!

Огарёв-старший сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на жену.

– Матушка, мне вот этого, – он взял и тряхнул листками с чертежами, – за глаза хватает! Не до Телеграма вашего!

– Ну и зря! – фыркнула Наталья Ивановна. – Хоть так узнаем о жизни сына!

И она сунула мужу под нос свой телефон.

– Ого! – присвистнул Михаил Константинович. И многозначительно замолчал, листая ленту. – Ого… Ничего себе… Какая, однако, деваха… яркая. Ишь ты, красная…

– Да цвет волос – дело наживное! – Наталья Ивановна забрала свой телефон. – Ты о другом подумай! У Ярослава два месяца назад свадьба сорвалась. А теперь у него вся лента в фото с этой девушкой! Судя по всему, она у него живёт!

– Ну и пусть живёт, у него места много. – Михаил Константинович вернулся к ужину.

– Миша! Не в месте же дело! – Наталья Ивановна принялась ходить по кухне. – Я ему звоню, спрашиваю: сыночка любимый, как это понимать? Знаешь, что он мне сказал?

– Даже не догадываюсь, – пробормотал глава семьи и поспешил закончить ужин побыстрее. Дело могло запахнуть керосином в любой момент.

– Он сказал мне, что влюбился как пацан, что ждал эту девочку с красными волосами всю жизнь и что именно с ней он счастлив, представляешь?

– Я рад за него.

– Миша! – Наталья Ивановна задохнулась от возмущения и молча осела на табурет.

– Наташ, послушай, – Михаил Константинович погладил жену по руке. Скандала жуть как не хотелось. – Ярославу уже тридцать один. Он давно вырос и сам в состоянии решить, с кем ему жить и кого любить. Он взрослый, Тат, правда.

Наталья Ивановна какое-то время молча смотрела на мужа, а потом так же молча встала, забрала его тарелку и положила добавку. Поставила перед мужем, села напротив, подпёрла щёку рукой и вздохнула:

– Да знаю я, что вырос. Понимаю, что взрослый. И сам всё решит. Только….

– Только что?

– Счастья ему хочется, понимаешь? Чтобы счастлив был. А он с женщинами какой-то… Все у него кое-как и наперекосяк.

– Скажи мне, Наташа, – Михаил Константинович решил, что с добавкой он успеет разобраться. – А на кого наш сын характером похож, как ты считаешь?

– Спрашиваешь! – фыркнула Наталья Ивановна. – Вылитый ты!

– Ну и чего ты тогда переживаешь? Если сын характером в меня. А я, между прочим, в женском вопросе – специалист высшего класса.

– Да ну?

– Ага. Очень удачно женился. Ты так не считаешь?

Наталья Ивановна некоторое время молча созерцала мужа. А потом расхохоталась.

– Ну ты и жук, Огарёв!

Михаил Константинович довольно кивнул и вернулся к ужину. Гроза миновала. А Наталья Ивановна снова взяла телефон и открыла страничку с фото.

– Да, красные волосы – дело наживное. А лицо у девочки хорошее. Может быть, и правда… срастётся всё. Миш, как думаешь, мне бы в двадцать пошли такие волосы?

Михаил Константинович Огарёв поперхнулся картошкой.

Глава 6. Всё вокруг в волшебных красках, бесконечных нежных ласках. А началось все так невинно – с пива и преферанса

Я с Огарёвым сидела на кухне, когда услышала:

– У нас сегодня вечером гости.

– Какие? – Я даже не сразу поняла, о чём он говорит.

– Званые, – буркнул Огарёв. Он в последнее время преимущественно именно так и разговаривал – бурканьем.

Я зависла. Гостей у нас… Так, нет никаких «нас»! У Огарёва за всё время, что я жила у него, не наблюдалось.

– А-а-а… Ну-у-у… Мнэ-э-э… – С помощью этих невразумительных звуков я пыталась стимулировать собственную умственную деятельность. Без заметных, надо сказать, успехов.

И Ярослав надо мной смилостивился и снизошёл до объяснений:

– Раз в квартал, в последний месяц, пятнадцатого числа мы собираемся с друзьями поиграть в преферанс.

«Понимаете, каждый год тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню», – как в синхронном переводе зазвучало у меня в голове знакомым всем без исключения голосом.

– И одного из друзей зовут Павлик? – продолжила я мысль.

– Нету Павлика. – Огарёв как-то странно посмотрел на меня. – Тоха, Игорян, Макс.

– Ясно, – вздохнула я. Так, надо собрать мозг в кучу. – Мне уйти, да?

– Да что ты так и норовишь уйти куда-то! – заорал вдруг Огарёв. Потом выдохнул. Посопел. И продолжил уже спокойнее: – У нас эта традиция со студенческих времён сложилась. Там… в общем, это долгая история. Я к тому, что мы сегодня вечером будем пить пиво и резаться в карты. Наверное, будем шуметь. Но постараемся к двенадцати, самое позднее к часу, угомониться. Завтра хоть и пятница, а день-то рабочий. У меня встреч с утра назначено…

Я сидела за кухонным столом и вяло размышляла о том, куда делось мое фирменное умение не лезть за словом в карман. Словно все слова вдруг кончились, а новых не находилось. Или я их не знала.

Ярослав молча поставил передо мной чашку с чаем, так же молча налил себе.

А я решала, что мне делать.

Уходить сегодня из дому – это совсем глупо. Ну не буду же я шарахаться непонятно где до двенадцати или даже до