120 миллиметров между нами - Антония Эдельвейс Страница 22

Ему предстояло получить разрешение на работу в Великобритании. Вскоре, после сдачи языка, он прошёл первый тестовый экзамен, с довольно неплохими результатами, которыми сильно гордился, пусть дядя и сделал ему выговор, что можно было постараться и лучше. Ещё через полгода был сдан и второй экзамен, которого так ждал и одновременно так боялся Саша. Ему предстояли несколько дней работы, чтобы доказать, что он не просто тупо заучивал всё кодексы, но и способен ими воспользоваться на деле. Его не столь страшила письменная часть, где предстояло заполнять документы, сколько устная, а именно: постановочное выступление. Ему предстояло беседовать с «клиентом» и подготовить после этого материалы для защиты интересов в «суде». Конечно, как и ожидалось, со всем он справился великолепно, однако это не могло мне вернуть тех часов, что я потратила на переписку с ним, силясь успокоить его, заверяя, что всё пройдёт хорошо. В жизни малоразговорчивый друг был самой настоящей тараторкой в сообщениях, словно у него внезапно прорвало речевую трубу, и поток слов, сдерживаемых долгие годы, наконец-то вылился в текстовые сообщения.

Я похвалила Сашу за великолепные результаты экзамена, но моя похвала меркла на фоне более значимого события. Особым достижением стало то, что его похвалил сам Олег Семёнович!

Выступление было самой сложной частью экзамена, с которой способен справиться далеко не каждый. Я не сильно вникала в суть, но основное в Сашином рассказе уловила: у многих адвокатов свой подход к делу, и, зачастую, «выбивая» конкретную информацию из клиента, они упускают важные мелочи, что и становится ошибкой.

После успешной сдачи, Саша вступил в адвокатскую коллегию, примкнув к одной из четырех палат, в которой числился и его дядя.

Если свою карьеру в Англии он начал с обычного исполнителя, занимающегося лишь заполнением бумаг, пусть и не совсем легально без официального на тот момент статуса, но под боком у родственника, то теперь он стал солиситором, который мог на законных основаниях вести подготовку дел. Саша говорил мне, не скрывая огорчения, что как солиситор он не может в полной мере участвовать в крупных судебных делах, но зато он напрямую общается с клиентами, собирая всю необходимую информацию для барристера.

Меня уже тогда сильно поражали отличия между порядками в наших судах и у них. Слишком много отличий.

Солиситоры действительно занимались решением широкого круга вопросов, как консультируя, так и подготавливая клиента к слушанию. Стоило Саше лишь немного втянуться, привыкнуть к новой должности и обязанностям, научиться планировать время так, чтобы ещё и на отдых немного хватило, как от его родного дяди последовал очередной вдохновительный пинок. Тот решил, что эта ступень уже пройдена и пора перейти к главному – становлению барристером.

Клянусь, в тот момент я была полностью солидарна с другом, что доверительно сообщил мне, как сильно желает придушить единственного родственника. Я была готова специально вылететь в Англию, чтобы собственноручно помочь ему в этом.

Если для Саши переквалификация означала новое заучивание кодексов, вновь подготовку и ночи без сна, то мне же предстояло вновь быть ему личным психологом, если уже не психотерапевтом.

Начался новый «весёлый» год вдали друг от друга.

Когда же, спустя кучу нервов, он получил новый заветный статус и стал чуть выше своего дяди по статусу, всё вздохнули с облегчением. Теперь он мог не собирать и передавать информацию, а брать и использовать её в суде. А когда он получил своё первое настоящее дело, я радовалась вместе с ним, ведь его сторона в бракоразводном процессе выиграла.

Но помимо радости были и волнения. Особенно, когда ему впервые дали дело об убийстве. Он вообще старался избегать уголовных дел, и я понимала его страх. Страшно провалиться, когда твой клиент ложно обвинён, но ещё страшнее и тяжелее, когда оказывается, что ты должен выгораживать реального преступника. Именно на той почве у нас с ним однажды, ещё когда мы все решали куда поступать, возник конфликт. Именно эту истину я пыталась втолковать ему в его чугунную башку, пытаясь объяснить, что адвокат защищает своего подзащитного вне зависимости убийца тот, или прилежный семьянин. Беспристрастное оказание защиты и смягчение приговора, даже если тебе самому хочется, чтобы эта тварь в человеческом облике сгнила в тюрьме. Саша тогда лишь отмахивался, говоря, что станет либо адвокатом по административным правонарушениям, либо по гражданским делам, в крайнем случае, налоговым, но кто же знал, что жизнь так обернётся, и дядя решит сделать из него юриста общей специализации? Сейчас друг вспоминал мои слова, раскаиваясь, что тогда смеялся над ними.

***

Шли месяцы, потом годы, а о Сашином возвращении не было и слова. Он постоянно твердил, что дядя считает, что племянник ещё не освоил все премудрости профессии, и пока не может руководить. Друг безропотно соглашался, а я всё ждала. За пять лет он так ни разу и не прилетел в Россию, говорил, что ему пока слишком больно возвращаться, да и времени совсем нет, и я не винила его.

***

Был обычный августовский день, вернее, уже вечер. Уставшая и злая я тащилась домой после работы, проклиная менеджера, за абсолютно идиотское составление графика работы.

Отработав три года на фабрике, я перешла в отдел маркетинга крупной сети супермаркетов. Изначально, мне показалось, что это лучший вариант: много товара, соответственно, много рекламы и, как результат, много работы и денег. Мне эта цепочка казалась такой простой и правильной, что я, очертя голову, кинулась в эту сеть в прямом и переносном смысле. Это было крупной ошибкой. Да, работы действительно было много, даже слишком, а вот денег слишком мало. Сидя на фабрике и выполняя работу лишь перед демонстрациями новых коллекций четыре раза в год, я зарабатывала больше, чем тут, работая от рассвета до заката. Было обидно, но я сама сглупила, из-за чего должна была отмучаться по контракту ещё полтора года.

Подъезд встретил меня своим холодным дыханием с лёгким запахом подвала, укрывая от духоты летнего вечера.

Тяжело вздохнув, я уже собиралась начать свой героический подъем по лестнице, ведь утром лифт не работал, но лень и отсутствие горячей любви к спорту заставили меня проверить: вдруг починили? И чудо свершилось: что-то буркнув на верхних этажах, лифт с тихим шебуршанием пополз ко мне.

Поднимаясь в кабине на свой этаж, я размышляла: писать Саше сейчас либо после ужина. А может, лучше вообще завтра? У него же ещё рабочий день.

Додумать мне не дал лифт, хрипло оповестив