Татьяна Герцик - Чудеса всё же возможны… Страница 22

Николай о чем-то трепался всю дорогу, Настя молчала, почти не слушая его. Подошли к ее дому. Мило улыбаясь, она хотела распрощаться с кавалером, но он испуганно зашептал:

– Слушай, Настя, вон стоит та машина, что пыталась меня прошлой ночью долбануть!

Она обернулась, и у нее прошел мороз по коже. В самом деле, у ее подъезда стоял Мерседес, очень похожий на машину Владимира. Она тоже испугалась. Коля зашептал:

– Давай быстро сматываться, пока он еще чего-нибудь не учудил!

Они быстрым шагом, почти бегом, промаршировали мимо машины, и ей показалась, что из нее кто-то пытается выйти. Не желая испытывать судьбу, шустро заскочили в подъезд, захлопнули за собой железную дверь и убежали на третий этаж. Подождали у дверей, ожидая погони. Было тихо, но Николай уверенно сказал:

– Это он, точно! Я номер еще в прошлый раз запомнил – 224. Ты как хочешь, а я обратно в пасть волку не пойду!

Насте внезапно захотелось сбежать по ступенькам и во всем признаться Владу, но она быстро подавила неразумный порыв – чем это кончится, интересно?

Они выпили чаю, поговорили, посмотрели телевизор – машина упорно стояла на том же месте. Времени было уже час ночи. Николай упрямо заявил:

– Это он меня караулит. Только выйду, тут мне и кранты. Слушай, давай я у тебя переночую. Я смирный. Буду в этой комнате спать, а ты в той. Если уж не хочешь вместе.

Вместе Настя не хотела, но и отправить парня на расправу тоже не могла. Вздохнув, решила покориться неизбежному. Дала ему свежее постельное белье и ушла в спальню, подперев на всякий случай дверь стулом. Береженого, как известно…

Ночь прошла спокойно. Никто к ней не ломился, и утром ей подумалось, что буйная ночка ей просто приснилась. Но нет – в большой комнате на диване спал темноволосый парень, раскинув в стороны руки и ноги.

На завтрак она приготовила омлет и подсушила несколько кусочков хлеба. Больше в ее доме ничего не было. Опыта по кормлению мужчин она не имела, продуктов для этого – тоже.

Проснувшись, Николай умылся и посетовал, что нет бритвы. Впрочем, темная щетина, вылезшая за ночь, его вовсе не портила, а выглядела очень даже сексуально. Но об этом Настя ему не сказала, чтобы не обнадеживать зря. Поев, он печально вздохнул, показывая, что не наелся. Но ничего не сказал. Жадными глазами глядя на еще румяную со сна девушку, умильно предложил:

– А давай я у тебя жить буду? Я послушный. Буду делать всё, что скажешь. Мужчина в доме всегда пригодится – лампочки там поменять или еще чего… – и с надеждой стал ждать ответа.

Но лампочки менять Настя и сама умела, а насчет «еще чего» ей нужен был совсем другой человек. Пока она думала, как бы покорректнее выставить гостя из дома, Николай встал, и, ухватив за локти, поднял со стула.

– Может быть, тебя убедит вот это – и прижал ее к себе.

Твердыми сухими губами нашел ее губы и принялся целовать ее нежными настойчивыми поцелуями.

Настя замерла. Она чувствовала всё возбужденное тело парня и не могла найти в себе силы его оттолкнуть. В голове заполошно мелькнуло: а может, он прав, и ей действительно нужен мужчина в доме? Ведь она же совсем недавно решила жить такой же свободной жизнью, что и Владимир. Но тут же вспомнила слова Сент-Экзюпери «мы в ответе за тех, кого приручили…».

Ну, приручит она этого мальчугана, и что дальше? Всю жизнь будет выступать в роли этакой воспитательницы-дрессировщицы? Нет уж, что-то ей подобная благотворительность не по душе.

Освободившись от его объятий, она попросила:

– Знаешь, ты уже иди, дорогой. Я думаю, это совершенно лишнее!

Бормоча о своей патологической невезухе, Николай ушел, а Настя задумалась. Если в Мерседесе в самом деле находился Влад, то он наверняка уверился – у нее есть мужчина. Хорошо это или плохо? Что после этого он о ней подумает? Перестанет она быть для него родной, или наоборот, он не захочет ее потерять и предпримет наконец-то какие-то шаги? И как ей вести себя с ним? Всё отрицать или, наоборот, соглашаться?

От бесконечных вопросов распухла голова, и Настя уже сама не знала, чего же хочет.

Николай звонил каждый день, прося о свидании, но она упорно отказывалась. Ей этот мальчуган ни к чему, а морочить ему голову для собственного самоутверждения она никогда не станет.

Подходил Новый год. Решив возродить семейную традицию, в соответствии с которой они с мамой всегда наряжали маленькую елочку, тридцатого декабря пошла на елочный базар, устроенный около универсама. Елок там было много, но всё большие, под два метра, в одиночку ей не утащить, и она решила ничего не покупать. Обходилась же она без елок последние новогодние праздники, и этот как-нибудь переживет.

Уже выходя с территории ярмарки, встретила Любашу с Марией. Они тоже бродили по елочным рядам, выбирая себе лесную красавицу. Маша охнула:

– Настя, ты, что ли?! Вот блин, никак не могу к тебе привыкнуть!

Та уныло улыбнулась.

– Привет, девочки! Это что! Я и сама никак к себе привыкнуть не могу. Как увижу себя в зеркало, так вздрагиваю.

Люба удивилась.

– Странно, а мне очень нравится твое новое лицо. Такое хорошенькое, почти прелестное. Тебя Володька видел?

Настя кисло призналась:

– Видел. Но я ему не сказала, что это я. Так, поговорили и разошлись.

Одноклассницы удивились.

– Почему? Застеснялась, что ли?

– Ну, наверное. Оно ведь всё равно не свое. Искусственное, как маска. А внутри я всё та же, некрасивая. У меня мироощущение ведь не поменялось.

Люба громко воскликнула:

– Ну это же естественно! Душа не поменялась, а поменялась только оболочка! И ничего страшного в этом нет – ты же всё равно осталась всё той же славной девчонкой Настей Тороповой!

Внезапно Маша, стоявшая к ним лицом, побледнела и пропищала тоненьким, как у испуганной маленькой девочки, голоском:

– Ой, здравствуй, Володя! Какими судьбами ты к нам?

Настя почувствовала, как по спине потекли струйки отвратительного холодного пота. Медленно повернулась и уперлась взглядом в разъяренное лицо Влада.

Глава шестая

Владимир ждал Ольгу в машине около ее дома, то и дело поглядывая на часы. Она опаздывала уже на десять минут. Он снова припомнил Настю, считавшую, что точность – вежливость королей и никогда, ни при каких обстоятельствах никуда не опаздывающую.

Поймав себя на запретных мыслях, нахмурился. Она его знать не хочет, а он туда же, только о ней и думает. Вспомнив, сколько раз звонил ей после санатория, так и не дождавшись ответа, поморщился от досады. Вот дурак, и когда это кончится! Он даже на работу к ней приходил пару раз, но она была на вызове, и он ушел несолоно хлебавши, провожаемый любопытными взглядами регистраторши и назойливым шепотком персонала.