Вероника Трифоненко - Золушка поневоле или туфельки моей ба(СИ) Страница 23

На возвышение, что-то радостно бухтит священник, рядом со мной кто-то растроганный и видимо слегка больной на всю голову льет слезы. И вот наступает решающий момент, принц соглашается, согласие с моей стороны подписали 'сестры' (не зря они мне не понравились), поднимает вуаль, все замолкают, только где-то рядом громко чирикает какая-то небесная тварь, Гарр целует и опускает вуаль. Толпа ликует, а принц начинает искать мое лицо в толпе, потому что…

Меня разбудил посреди ночи стук в дверь.

Кто там спросила бы я, если бы окончательно сбрендила, так прокралась к невидимой двери и попыталась через нее слинять, не вышло, ее подперли, а так как невидимый замок на видимой двери сделать не догадалась, пришлось идти открывать, предварительно вооружившись кем-то заботливо возвращенным мне ночным горшком. И вот стою я вся такая смелая, на слегка трясущихся ногах, в очередной раз тяжко вздыхаю, затем резко толкаю пяткой дверное полотно и отскакиваю в сторону. Затем возвращаюсь и снова толкаю, так как дверь ни фига не открылась с первой попыткой, потом разозлившись, толкаю руками, пытаюсь выбить дверь плечом, забыв про то, что невидимая дверь заперта, начинаю грешить на особый воздух Трамляндии и думать про глюки, но тут вдруг раздается дикий ржач. И я сразу же узнаю голос и все понимаю: развел!

— Олаф, сволочь, вылезай, я из-за тебя пятку отбила!

К ржачу прибавляется хихиканье, и я понимаю, что друзей у меня больше нет, в смысле, не будет, уже через пару минут, если я этих ржущих как лошади сволочей выловлю. А я выловлю, потому что злая, а Марьянка бегает еще хуже меня, как Олаф не знаю, но заказные убийства еще никто не отменял… Так о чем это я:

— Милые мои, я не злюсь, вылезайте!

— Не-а, сначала горшок убери и перестань смотреть, словно планируешь сделать из нас суп! — Олаф козлина не повелся, а может просто различил плохо скрытые нотки злости в моем голосе!?

— Хорошо убрала, видите, поставила на пол.

— Она и руками может задушить. Не выходи, — попытался Лафик остановить неизбежное, но на то, он теперь и Лафик, что у него ничего не вышло. Чудо вышло, невинно улыбнулось и… сработало. Как и тысячи косяков назад. Ненавижу себя за это и ненавижу себя за то, что у меня, как и у других не выходит ненавидеть за это ее, врожденный дар всеобщей любви — это жестоко по отношению к окружающим, как, впрочем, и мой… о, это длинная и печальная история, называется 'портвейн', ну или почему феи не должны пить портвейн перед процедурой дарения даров новорожденным феечкам. Моя фея была начитанной (не в общепринятом смысле, она просто перечитала женских журналов), так вот, помимо любви к чтению и спиртному, фея была крайне романтичной, страдать, правда, от ее романтичности пришлось мне и еще N-му количеству детей, так как замужем фея так ни разу и не побывала, но решила побыть щедрой к другим, мне, например, пожелала встретить какую-нибудь венценосную особу, которая возьмет меня замуж, при этом о любви фея забыть сказала, а вот потребовать от меня прощение, когда я, вырастя, нашла ее и стала задавать вопросы, не запамятовала (избирательный склероз).

Так вот стою я, смотрю на невинно улыбающуюся Марьянку и ищу в себе силы, чтобы перебороть воздействие на мозг фейского дара и, наконец, хоть как-то компенсировать мерзавке потраченные нервы. Но не нахожу. И вот спустя минут пять к нам выбирается слегка нервничающий Олаф (еще бы, рука у меня тяжелая, а горшок рядом), оглядывается, встречается взглядом со мной, расправляет плечи и гордо идет ко все еще злящейся практически вооруженной фее. Короче, юный самоубийца на прогулке. Логично, что я решила по-товарищески помочь соседу понять в насколько невыгодном он положение. Подошла к другу и с милой улыбочкой ударила его кулаком в живот, наконец, выпуская пар:

— Квиты. Ваше совместное чувство юмора я оценила, а теперь самое важное, зачем приперлись?

— Ну, ты сильная — Олаф все никак не мог разогнуться после удара, заставляя меня улыбаться. Впрочем, отвечая, вернула лицу и голосу серьезность:

— А еще злая. Так зачем напугали?

— Так мы тебя напугали… — попытался загореться идеей отмщения и нового издевательства надо мной любимой архивариус. Но:

— У нас есть план — перебило Олафа и как-то просто всех примерило чудо.

И вот мы уже сидим и спокойно обсуждаем детали абсурдной идеи, пришедшей в голову Марьянке, лишь немного споря о несущественных мелочах, а за окном собираются тучи и проливаются громким ливнем. В голове бродят отстраненные мысли о том, что нельзя бежать в дождь и нужно переждать непогоду в замке. А чтобы не уснуть (а кто меня разбудил!?), почему бы действительно не поучаствовать в чужом идиотском замысле. И хотя мозги кричали, что ни в коем случае нельзя выполнять план Марьяши, я все равно кивала друзьям и соглашалась с каждой строчкой чужого шедеврального замысла.

Ночь. За окном все еще хлещет вода, превращая дороги в какое-то месиво, а по замку, громко топая, крадутся три идиота, считая, что у них просто звездная конспирация. В смысле, они же под пологом невидимости. Да их слышно, но невидно же! В общем, почему бы встречным не решить, что у них слуховые глюки. Коллективные.

Хотя может, просто придираюсь!? Я имею в виду, что во время обсуждения мою идею переодевания в слуг не поддержали, вот и выплескиваю обиду, так утверждал Олаф. Но на самом деле, думаю, что нет, потому что мне, правда, кажется, что, если ты, находясь под пологом невидимости, то и дело норовишь уронить какую-нибудь угловую вазу, ойкая и извиняясь при этом (чудо чудило), то тебе реально не поможет никакой полог невидимости это скрыть. Наконец, спустя парочку случайно встреченных припозднившихся гостей и с десяток с грохотом обрушившихся вещей мы таки добрались к цитадели зла, я имею в виду пункт назначения, или (еще проще) комнату тети Гаррета.

Как и всякий порядочный джентльмен Олаф вытолкнул даму вперед и стал выжидать. В смысле, друг толкнул меня на дверь, а сам за мной не заскочил. И я бы уже даже заподозрила предательство, если бы не круглые от удивления глаза служанки, сидевшей на полу и собирающей рассыпавшиеся бусины. Видимо, в замке еще запертые двери (спасибо слаженной работе друзей, Марьянка расколдовала замок, Лафик толкнул) так резко и странно не открывались… Хотела было поздороваться, но вовремя вспомнила про невидимость и просто села рядом и стала помогать собирать бусины, потом, правда, услышав грохот падающего тела, прекратила. Осознала, что, видимо, сделала что-то не так. Вздохнула и пошла разведывать обстановку дальше. В смысле позвала друзей внутрь, а сама вошла в новую дверь. За ней было интересно. Ну, вернее как интересно, просто стало понятно, что принц с тетей реально родственники.