Кэтрин Куксон - Нарушенная клятва Страница 23

— Надевайте-ка снова свой плащ, Джон, и отведите коня мисс Макджи к Бобтейлу — вдвоем им будет веселее. Боже милосердный, похоже, она промокла насквозь.

— О, Трот… Троттер! — Молодой человек почти выхватил из ее рук плащ, и, одеваясь на ходу, выбежал под дождь.

Стоя в дверях, Тилли смотрела, как он, ни слова ни говоря, взял у девушки поводья и повел коня за дом.

Когда Анна Макджи вошла в дом, ее лицо выдавало крайнее напряжение.

— Этот молодой человек… кто он? — тут же спросила она.

— Мой друг. Он как раз заглянул повидать нас. Давайте-ка пальто и шляпу, вы совсем промокли.

— Я… мне не надо было приезжать… то есть я не приехала бы, будь у меня возможность известить вас. О Господи! Мои волосы… — Девушка вытащила длинную булавку из своей велюровой шляпы и узел ее закрученных на затылке волос развалился и они упали ей на плечо толстым жгутом.

В тот момент, когда она, подняв руки к голове, подбирала и закалывала их шпильками, в комнату торопливо вошел Джон — вошел и замер, так и не убрав руку с железной щеколды двери, глядя на Анну.

Поправляя уже заколотые волосы и переводя взгляд то на Тилли, то на Джона, девушка пробормотала:

— Я… я… Боюсь, я не смогу остаться надолго… моя лошадь совсем мокрая, а у меня нет попоны.

— Я у…уже п…позаботился о ней. Я взял пару мешков, — он сообщил это, глядя на Тилли, — из дровяного с..с..сарая, Трот…Троттер, и накрыл ими обеих л…лошадей.

— Вы правильно поступили. А теперь идите-ка сюда, вы оба. — Она было направилась к столу, но тут же, словно спохватившись, обернулась к молодым людям: — О Господи, я забыла о своих обязанностях. Это мистер Джон Сопвит… Мисс Анна Макджи.

— Как вы поживаете? — Девушка чуть наклонила голову в сторону Джона, а он, сделав то же самое, ответил:

— Очень р…рад познакомиться с в…вами.

И тут оба повернулись на голос, донесшийся от печки:

— А я Герберт Винсент Бургесс, и никому нет дела до того, что мне до смерти хочется чаю, и что мой конь грызет удила в спальне в ожидании той минуты, когда он сможет помчать меня в Лондон, где мне предстоит ужин с человеком по имени Джонсон и его другом Босуэллом, а оттуда, подняв паруса на заре, я поплыву во Францию, чтобы позавтракать с Вольтером; а на другой день я вернусь обратно в Сити, хотя я отклонил приглашение милорда Честерфилда, потому что, знаете ли, когда уходишь из его дома, его лакеи всегда ожидают от тебя чаевых…

— О, успокойтесь, успокойтесь. — Смеясь, Тилли легонько шлепнула по плечу старика. — Ведите себя как следует. Никто не понимает ни слова из того, что вы тут наговорили.

— Я понимаю.

Удивленно обернувшись, Тилли увидела на лице девушки дружескую улыбку, а мистер Бургесс протянул ей руку, восклицая:

— Наконец-то, наконец-то! Идите сюда, моя дорогая. Наконец-то хоть одна родственная душа, наконец-то! Ты можешь в это поверить, Троттер?

Все рассмеялись, а когда юный Уильям, не привыкший к такому шуму, возмущенно залопотал, смех стал еще громче. Тилли ничего не оставалось, как вынуть сына из его корзины и показать присутствующим. Все тут же принялись выражать свое восхищение маленьким джентльменом, играть и разговаривать с ним. Лед был сломан.

Час спустя, стоя у окна, Тилли наблюдала, как Джон ведет лошадей к дороге, потом помогает мисс Макджи сесть в седло, садится сам, и они, бок о бок, трогаются в путь — не в сторону Мэнора, а по направлению в Гейтсхеду.

Тилли все еще стояла у окна, когда послышался голос мистера Бургесса, теперь надтреснутый от усталости:

— Через годик или около того они сыграют свадьбу, и все благодаря твоему колдовству.

Часть II

Возвращение домой

Глава 1

Они закончили обедать, выпили по рюмке портвейна, выкурили по сигаре и теперь направлялись в библиотеку — в день своего приезда Мэтью сразу выразил откровенное нежелание проводить вечера в гостиной.

Библиотекой служила длинная комната с лепными украшениями на потолке. Вообще-то лепнина была раскрашена в розовый и серый цвета, но со временем закоптилась от дыма, который частенько вырывался из открытой печки, если порыв ветра задувал в трубу.

Мэтью покашлял, поморгал и, указывая на камин, спросил:

— Когда его в последний раз прочищали?

— Н…н…не могу тебе сказать, Мэтью, н…но он дымит не так уж часто. Это все в…ветер: сегодня он так и воет в трубе.

— А мне кажется, что он воет каждую ночь. — Усевшись в кожаное кресло, Мэтью, вытянув ногу, носком сапога подтолкнул одно из поленьев подальше в огонь, потом откинулся на спинку и обвел глазами комнату.

Она выглядела точно такой же, какой жила в его воспоминаниях. Много раз рисовал он ее в своем воображении во все годы разлуки, но все же комната изменилась, хотя и не казалась меньше, чем прежде, как это обычно случается с комнатами и домами, которые снова видишь после долгого отсутствия. Пожалуй, напротив, комната даже казалась больше, правда, может быть, только по сравнению с тем, что он оставил в Техасе.

Мэтью не мог точно определить, что именно изменилось — не только в этой комнате, а и во всем доме, но он знал точно, что вся земля, лежащая за его стенами, и люди, живущие на этой земле, были чужими ему. Как будто бы, покидая Америку, он покинул родной дом. За последние дни он не раз задавал себе вопрос: «Зачем я вернулся?» Поместье, которым ему теперь приходилось заниматься, было не таким уж большим, не было промышленного производства, о развитии которого стоило бы заботиться и которое было бы связано с поместьем. Вот если бы работала шахта — тогда другое дело… Шахта. Он съездит туда завтра. Он должен что-то делать. Праздность просто сводит его с ума.

Мэтью вздрогнул, когда Джон, угадав его мысли, проговорил:

— Т…тебе все кажется н…не таким, Мэтью. Тебе н…не хотелось возвращаться домой, ведь п…правда?

— Да, Джон, не хотелось. Совсем не хотелось. Здесь и делать-то нечего. Это мертвое место.

— Д…да, согласен, но в г…городах-то — другое дело. Вот ты с…сегодня ездил в Ньюкасл: там жизнь так и бьет к…ключом. Ты н…не можешь отрицать этого.

— Да, с виду жизнь там действительно бьет ключом, но… — Мэтью наклонился вперед и уставился на огонь, — мне кажется, что все эти предприятия, компании, фабрики, шахты — все, что там есть, можно уместить в ореховую скорлупку. — Он резко повернулся к Джону. — Понимаешь, за эти три года я привык к простору, к огромным пространствам, где нет ничего, кроме природы, — это тысячи и тысячи миль. Но когда ты попадаешь в город — о, там жизнь действительно бурлит. Сегодня в Ньюкасле у меня возникло впечатление, что все там топчутся на месте, создают только видимость деятельности. А в каком-нибудь тамошнем городе, таком же, как Ньюкасл — хотя там нет таких городов, как Ньюкасл, во всяком случае, в смысле внешнего вида, — там все торопятся, рвутся вперед, использую время до последней секунды. Это совершенно другой мир, Джон. Никакие слова, никакие объяснения не дадут тебе представления о нем. Надо видеть все это собственными глазами… Эх, давай-ка выпьем по глотку. — Мэтью протянул было руку к шнурку звонка сбоку от камина, но тут же опустил ее, и на его широком лице появилось почти сердитое выражение. — Терпеть не могу звонить женщинам. Если мне придется остаться здесь, я непременно наберу мужскую прислугу. Нельзя организовать нормальную жизнь в доме, где нет дворецкого и лакея — как минимум.