Колин Маккалоу - Неприличная страсть Страница 23

— Гнить хорошо, — угрюмо заявил Нейл.

«Буря надвигается, — думала сестра Лэнгтри, переводя взгляд с одного лица на другое, — и они, как ветры и тучи на одной высоте. На мгновение вдруг все затихло, но через секунду все кипит в вихрях и водоворотах. В чем же дело на этот раз? Замечание по поводу того, что они гниют здесь, виновато?»

— Что ж, зато у нас есть сестра Лэнгтри, а значит, все совсем неплохо, — бодрым тоном высказался Майкл.

У Нейла вырвался смешок; может быть, буря все-таки пройдет мимо.

— Браво! — воскликнул он. — В нашем кругу появился галантный кавалер. Ваш ход, сестренка. Отразите-ка комплимент.

— Зачем же? Не так уж много я получаю комплиментов.

Это был неожиданный выпад, но Нейл откинулся назад с видом полнейшей расслабленности и успокоения.

— Какая ужасная ложь! — нежно сказал он. — Мы ежедневно и еженощно засыпаем вас комплиментами, и вы это знаете. А в наказание за вранье вы нам скажете, почему вы-то соглашаетесь гнить в отделении «Икс» вместе с нами. Натворили что-нибудь, а?

— Вообще-то говоря, вы правы. Я совершила страшный грех, привыкнув к отделению «Икс» и даже полюбив его. Если бы не это, можете мне поверить, ничто не заставило бы меня остаться.

Мэтт резко поднялся на ноги, как будто пребывание за столом сделалось для него совершенно невыносимым, и уверенно, словно зрячий шагнул к ее креслу. Остановившись рядом с ней, он легонько положил руку ей на плечо.

— Я устал, сестренка, так что спокойной ночи. Вот смешно, сегодня у меня как раз такое ощущение, как будто я проснусь завтра и снова смогу видеть.

Майкл попытался подняться, чтобы помочь Мэтту пройти между ширмами, но Нейл протянул руку через стол, чтобы удержать его.

— Он знает дорогу, парень. Не надо.

— Еще чаю, Майкл? — спросила сестра Лэнгтри.

Он кивнул и уже собирался что-то сказать, когда ширмы снова клацкнули: на скамейку рядом с Нейлом скользнул Льюс, как раз на то место, где секунду назад сидел Мэтт.

— Блеск! Я как раз поспел к чаю.

— Вот черт принес, — вздохнул Нейл.

— Самолично, — согласился Льюс. Он закинул руки за голову и, немного отклонившись назад, оглядел всех троих сквозь полуопущенные веки.

— Ну и теплая же компания подобралась! Я вижу, мелочь отвалилась сама собой, осталась только тяжелая артиллерия. Десяти еще нет, сестренка, так что нечего смотреть на часы. Вам жаль, что я не опоздал?

— Нисколько, — спокойно ответила сестра Лэнгтри. — Я знала, что вы будете вовремя, и по правде говоря, я не помню, чтобы вы когда-нибудь задерживались хоть на минуту без разрешения или допускали какие-либо другие нарушения правил.

— Ну хоть, по крайней мере, не говорите об этом таким печальным тоном. А не то я подумаю, что для вас самым большим удовольствием будет доложить обо мне полковнику Чинстрэпу.

— Никакого удовольствия мне это не доставит, Льюс, и в этом ваша беда, мой друг. Вы черт знает сколько усилий прилагаете, чтобы заставить людей думать о вас самое худшее, так что попросту принуждаете их к этому, только лишь для того, чтобы вы остались довольны и оставили всех в покое.

Льюс вздохнул и, положив локти на стол, подпер руками подбородок. Золотисто-рыжие волосы, густые, вьющиеся и чуть-чуть слишком длинные, чтобы соответствовать установленной стрижке «короткий-затылок-и-короткие-виски», падали прямо па лоб. «До чего же красив, — думала сестра Лэнгтри, передергиваясь от отвращения при этой мысли, — до совершенства красив. Пожалуй, он даже чересчур совершенен, иначе краска бросалась бы в глаза». Она подозревала, что он подчеркивает брови и красит ресницы, или же выщипывает брови, и пользуется специальной тушью, удлиняющей полоски у ресниц. И делает он это не из-за противоестественных половых наклонностей, а просто потому что до крайности тщеславен. Глаза его блестели золотым блеском, очень большие, они были широко расставлены под слишком темными, чтобы это было естественно, дугами бровей. Тонкий прямой нос напоминал лезвие ножа, ноздри горделиво раздувались. Скулы были похожи на высокие строительные опоры, под которыми прогибались вовнутрь щеки. Губы слишком крепко сжаты, чтобы их можно было назвать крупными, но не тонкие, с исключительно красивым изгибом, какой можно увидеть лишь на статуях.

«Ничего удивительного, что я чуть в обморок не упала, когда первый раз увидела его… Теперь-то ни его лицо, ни прекрасный рост, ни великолепное тело не впечатляют меня. Другое дело Нейл, или, в конце концов, Майкл. А в Льюсе есть что-то нехорошее, где-то внутри, не слабость и не порок. Все в нем, сама его сущность изначально и потому неисправимо ложна».

Сестра Лэнгтри слегка повернула голову и посмотрела на Нейла. По сравнению с другими, за исключением Льюса, он красив. Черты лица у него такие же правильные, хотя в красочности оно, конечно, уступает. Пожалуй, глубокие морщины портят его больше, чем большинство других красивых мужчин, но появись такие же у Льюса, он из красавца превратился бы просто в животное. На его лице морщины, должно быть, выявят пороки: развращенность вместо жизненного опыта, злобность вместо страдания. К тому же Льюс с возрастом растолстеет, чего никогда не случится с Нейлом. Особенно ей нравились его глаза — ярко-синие, с довольно густыми ресницами. И такие красивые брови… Их приятно гладить кончиками пальца, еще и еще… просто ради удовольствия…

А вот Майкл совсем другой. Он напоминает древнего римлянина в своем лучшем варианте. Не столько красивый, сколько своеобразный, в нем есть сила и нет склонности к потаканию своим слабостям. Он напоминает римских императоров. И еще в нем есть какая-то скрытая неповторимость, в которой явственно читается мысль: да, я давно уже беспокоюсь о других так же, как о себе; я прошел сквозь чистилище и остался цел, я по-прежнему хозяин самому себе. «Да, — решила она, — Майкл ужасно мне нравится».

Льюс наблюдал за ней, и она это почувствовала и посмотрела на него: выражение ее лица изменилось, теперь оно было очень спокойным и отчужденным. Она нанесла ему поражение и знала об этом… А Льюс никогда не узнает, почему его чары не подействовали на нее, и она не собиралась просвещать его на этот счет. И не узнает о том впечатлении, которое он на нее произвел, равно как и о причинах, его разрушивших.

Сегодня он не такой настороженный, вероятно, по каким-то своим причинам хочет казаться ранимым, чего в нем никогда не было.

— Я сегодня познакомился с одной девчонкой. Она оказалась из моего города, — объявил Льюс, не отрывая подбородка от ладоней. — Ничего себе расстояньице — от Вуп-Вупа до Базы! И она меня помнит. Ну да какая разница. Я-то ее совсем не помню. Сильно изменилась. — Руки его упали вниз, он заговорил высоким задыхающимся девичьим голоском. Впечатление было настолько сильным, что сестра Лэнгтри как будто увидела себя физически присутствующей при разговоре.