Максин Барри - Долгожданная развязка Страница 23

— Правда, Бет, — сказал Парис, с вожделением глядя на воду, — не знаю я, чем заняться. С отцом мне все равно не тягаться. Девять Оскаров, это же надо! Он полгода работает как сумасшедший, потом три месяца отдыхает, затем снова работает. И они с мамой любят друг друга не меньше, чем раньше. Можно подумать, что этот город и все поклонницы могут соблазнить кого угодно, но только не отца. Неудивительно, что я ощущаю неполноценность.

Парис идеально нырнул и десять раз проплыл по длине бассейна с такой скоростью, что Бетани посмотрела на него с искренним восхищением.

— И все вы тоже, — добавил Парис, останавливаясь отдохнуть рядом с ней. — У тебя мозги размером с Техас. Осенью двинешь в Оксфорд, да и вообще ты знаешь, что делать со своей жизнью. Сначала бакалавр, потом доктор философии. А потом что? Профессор в Беркли?

— Я кажусь тебе такой занудой?

На этот раз Парис заметил грусть в ее обычном ровном голосе.

— Черт, да нет. Ты меня не поняла. Ты просто замечательная, все тебя обожают. Я лишь хотел сказать, что в нашей семье все знают, что им делать. Мать организует такие благотворительные фонды, какие никому и не снились. Она приносит реальную пользу обществу, вспомни ее прошлогоднюю поездку в Судан. Она и в самом деле спасает людей. Ты у нас будешь выдающимся ученым, папа был и остается великим режиссером, а Джемма разобьет сотни сердец и возьмет мир за горло. Но Парис? Как насчет Париса?

Закончив на столь унылой ноте, он ухмыльнулся, сообразив, что жалеет самого себя, и с бешеной скоростью проплыл еще десять раз по длине бассейна.

Бетани, относящаяся к воде спокойно, разделась, обнаружив скромное бикини, и вошла в воду с мелкого края бассейна. Бодрая ухмылка, которой Парис закончил свой монолог, не обманула ее, она почувствовала отчаяние в голосе и обычно бесшабашных глазах брата.

Она медленно поплыла брассом, светлые волосы тянулись за ней по воде. Бетани задумалась. Чем мог бы заняться Парис? У него не было любимого предмета в школе, никаких хобби, кроме плавания… Внезапно она остановилась и встала на неглубокое дно с выражением на лице, которое отец называл «идейка привалила».

— Эй, — позвала она. Парис послушно поплыл к ней баттерфляем. — Почему бы тебе не начать серьезно тренироваться? — спросила она непривычно возбужденным голосом.

— Чего?

— Плавать, тупица. Попытаться попасть на Олимпийские игры, мировой чемпионат или где еще пловцы участвуют?

Парис тупо уставился на нее, потом захохотал, запрокинув голову.

— Ну, Бет, ты даешь. Думаешь, так просто попасть на Олимпийские игры? Вспомни, мне уже восемнадцать. Ребятишки обычно начинают в четыре года.

— Так и ты начал плавать в четыре, — упрямо настаивала она. — Ты в прекрасной форме, плаваешь быстро. Ты всю жизнь, по сути дела, тренируешься, только это так не называлось. Тебе нужен тренер. У тебя богатые родители, тебя ничто не отвлекает. Почему бы не попробовать?

Парис посмотрел на нее, нахмурился, засмеялся, потом долго молчал.

— Ты это серьезно? — наконец спросил он почти шепотом.

— Конечно. Почему бы нет? — Ее глаза сверкали. В этом была вся Бетани.

— Да потому что у меня скорее всего ничего не выйдет, вот почему, — огрызнулся он, сам не понимая, что это он так злится.

— Трусишь?

Парис открыл рот, потом снова закрыл его.

— Да ладно, что ты теряешь? Ты наверняка знаешь официального тренера по плаванию, ты ведь член всех этих клубов на Западном побережье. Попроси его засечь время. Если ты не подходишь, он так тебе и скажет, вот и все.

Парис медленно брел по воде, чувствуя непривычное волнение.

— Не знаю.

— Ничего удивительного. Впервые в твоей безоблачной жизни тебе бросили вызов. И что ты с этим будешь делать, вот в чем вопрос?

Парис встретился взглядом с бледно-голубыми глазами старшей сестры и еще больше заволновался.

— Ну, черт, — произнес он. Она проследила, как он доплыл до противоположного бортика и вылез. — Ну, черт, — повторил он, отбросив мокрые волосы со лба и встряхивая ими так, что брызги полетели во все стороны.

Бетани напряженно наблюдала за ним. Она вызывающе приподняла одну бровь, когда Парис с гневом повернулся к ней.

— Чересчур ты у нас умная. Когда-нибудь тебе это аукнется, поняла?

Бетани усмехнулась.

— Удачи тебе при встрече с секундомером, — весело крикнула она и повернулась, чтобы плыть назад. Когда она вылезла на бортик бассейна, брата и след прослыл. Она оделась и вернулась в дом. Проходя мимо кортов, она заметила, что там уже никого не было.

Войдя в холл, она уселась на третьей ступеньке лестницы и задумчиво закусила нижнюю губу. Правильно ли она поступила? А вдруг у него не хватит скорости? Ведь большая разница: быть прекрасным пловцом в глазах семьи и друзей — и произвести впечатление на профессионального, все знающего тренера. И вообще, что она знает о плавании? Парис кто — спринтер или стайер?

Если он вернется подавленным и униженным, будет только хуже. Бетани тяжело вздохнула и вздрогнула, услышав справа, из кабинета голос отца:

— Что за вздохи, Бетани? В чем дело?

Она повернулась и робко улыбнулась.

— В Парисе. Боюсь, я здорово ему навредила, — призналась она. Встала и пошла к отцу. В глазах застыла тревога.

— Да? — Кир засунул руки глубоко в карманы, глядя, как его старшая дочь вытирает мокрые волосы пушистым полотенцем. — Рассказывай.

Бетани усмехнулась и все рассказала. Кир внимательно слушал. Он мало изменился за прошедшие годы. Волосы на висках немного поседели, появились морщинки у глаз, но в остальном он был все тем же. Деньги и успех сделали его мягче. Бетани знала, что отец вырос в бедной семье фермера. Она надеялась, что мрачные воспоминания уже не преследуют его. Она любила отца больше всех на свете.

— Гм. Не скажу, что представлял себе плавание карьерой, — сказал Кир, раздумывая над ее словами. — С другой стороны, он всегда любил воду, стал плавать едва ли не раньше, чем научился ходить. Напугал мать до полусмерти!

— Но ты же заметил, что в последнее время Парис не находит себе места, верно? — настаивала Бетани, которой требовалось подтверждение, что она поступила правильно.

— Разумеется, — согласился Кир со вздохом, с беспокойством глядя на дочь. — По правде сказать, я чувствовал себя чертовски неуютно, потому что ничего не мог для него сделать. В его годы я четко знал, чего хочу. А Парис… — Он беспомощно замолчал, предоставляя дочери возможность закончить за него.

— А Парис — он без руля и ветрил? — спросила она полушутя-полусерьезно. Кир крепко обнял ее.