Ирина Лобановская - Дорогая кузина Страница 23

— А ты не пробовал делать фотки прямо возле постели? — поинтересовался он однажды у Лехи.

Тот ухмыльнулся:

— Слишком рисково! Пока хватает объятий и поцелуев на улице, в ресторанах, машинах… Хотя попробовать можно. С помощью рекламы.

Григорий вытаращил глаза:

— Какой рекламы?

— А как же? — фыркнул Леха. — У нас нынче яркая реклама, горящая всю ночь за окнами, вроде той самой свечи, с которой стоят возле любовного ложа. Светит да не греет. Зато освещает вовсю. Хорошо видно!

Малышев улыбнулся.

— Ихние бабы — полный отстой! Глаз положить не на кого, — жаловался и делился впечатлениями Леха. — Вся ихая красота — косметическая, салонно-магазинная! А хочется настоящей! Но все женщины по сути — кошки. Тут надысь еду в метро и вижу забавную пару — крутой по характеру мужчинка, явно лидер, и с ним его бабенка. Она отстала, а он вырвался далеко вперед. Обернулся и позвал ее за собой. Без малейшей улыбки громко поманил: "Кис-кис-кис!" Так что я в своем мнении не одинок!

С помощью изменчивых жен Малышеву удалось довольно быстро отдать кредит. Потом пошли дела немного посложнее, зато интереснее. Все те же предприниматели начали просить отследить деятельность своих соперников в бизнесе. Обычно этим занимался Николай.

Он был дельным и сообразительным малым, но жутким матерщинником. Григорий старался сдерживать его хотя бы при Любе и при дамах, правда, редко наведывавшихся в его контору. Очевидно, измены мужей их волновали не сильно.

Образчиком обычной речи Коляна стала примерно такая фраза: "Гриш, дай вон ту хуету, а то эта хуета без той ни хуя не хуячит!"

Леха ржал, а Григорий сердился:

— Ты говорить по-русски никак не можешь?

— А чего, разве это не по-русски? Ты, шеф, не прав! Очень даже по-нашенски! Ты почитай Баркова. С тех времен язык здорово изменился, а мат — ни фига!

— Ну, ладно! — поспешно прерывал Малышев опасную, вредную и грозящую затянуться дискуссию. — Я тебе, Николай, очень настойчиво рекомендую хорошенько последить за своим чересчур русским языком! С людьми работаем! А клиентов твоя ненормативная и шибко вольная лексика отпугнуть может. И чтобы при Любе ни-ни! Иначе уволю, не посмотрев на все твои несомненные заслуги перед российским развивающимся капитализмом! Точка!

Но с Николая все скатывалось, как с гуся вода. Пожилая уборщица офиса баба Лиза ласково и любовно звала его Никошей. И буквально через неделю после выговорешника шефа, теплым майским днем, когда Люба старательно готовила любимым детективам обед, Григорий, случайно приоткрыв дверь своего кабинета, услышал лирические весенние рассуждения настроенного на романтический лад Никоши:

— А как сейчас соловьи в лесу поют, Любаша!.. Заслушаешься… У соловья весной и песни, и танцы, и прыжки, и хуешки! Какая у тебя прекрасная дощечка! В любом хозяйстве пригодится для резки. На ней все можно резать: и колбасу, и лимон к коньяку, и всякую другую хуету!

Григорий резко распахнул дверь. Люба сидела вся зоревая, не поднимая глаз. Николай недоуменно взглянул на начальника:

— Еще не готово, шеф! Как Любаша все сделает, мы тебя кликнем, без тебя лопать не начнем, не дергайся! Ей резать трудно: все огурцы и помидоры в старческом маразме и разваливаются под ножом! Продают всякое дерьмо. А пипл все схавает!

— Я тебя о чем на днях просил, Колян? — мрачно поинтересовался Григорий.

— А о чем? — искренне изумился Никоша. — Этого мужика с колесами я выследил, и того, который с алюминиевыми деталями мухлевал, тоже. Чего-то я тебя не пойму, шеф…

— Идиот, потому и не поймешь! — гаркнул Григорий.

Любочка заалела еще больше и стала настоящей красоткой.

— Нежнее, Гриша, еще нежнее! Думаешь, если начальник, так тебе все дозволено? — окрысился Николай. — Чего орешь?! И вообще никто на меня не обижается и никаких претензий не предъявляет, один ты! А один в поле не воин!

— Пословицы и поговорки стареют точно так же, как все остальное! — отрезал шеф. — Ты о таком Григории Малышеве слыхал? Правильно, это я! Так вот он тебе просил передать, чтобы ты писал заявление об уходе! По собственному желанию! Иначе он тебя вышибет! Точка!

И начальник грубо саданул дверью, без всякой к ней жалости.

Просить за проштрафившегося Николая приходили сначала Леха, потом Любочка, а третьей, на ночь глядя, приплелась старая уборщица бабушка Лиза.

Колян любил встречать ее по вечерам одной и той же репликой:

— Здравствуйте, красавица! Вы хорошо выглядите! Наверное, много занимаетесь сексом?

Бабушка Лиза смеялась и трясла головой в белом платочке.

— Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это, и за это и за то, и не знаю сам, за что… — ласково мурлыкал Никоша.

В туалете в офисе Никоша присобачил красиво написанное объявление: "У вас все получится!" Все читали и смеялись.

И вот эта бабушка Лиза, плененная разболтанностью Никоши, явилась за него ходатайствовать.

— Милок, — сказала она, — ты его извиняй! Он не со зла, а по дурости плетет невесть что! Конечно, при девушках негоже. Но Любаша его простила.

— А я нет! — отрубил Григорий. — Ты, баба Лиза, пойми: он со своим языком меня где угодно подставить может! Подведет запросто! А зачем мне неприятности себе на задницу?

Коляна спасли деньги — главные палки-выручалки всех времен и народов. Позвонил очень ценный клиент-богатей и рассыпался в похвалах Николаю, обещая заплатить в три раза больше за следующее задание.

— Ну, смотри, Джеймс Бонд! — жестко пообещал своему сотруднику Григорий. — Услышу еще одно матерное слово — в порошок сотру! В алюминиевый. В самый ценный! И сдам за приличную "зелень". Точка!

Но еще через две недели Никоша, решив, что Любочка напортачила у него в компьютере, вошел в приемную и заявил деловито и серьезно:

— Любка, снимай штаны — и ко мне!

Любочка тотчас пожаловалась Малышеву. Он снова наорал на паразита. И попросил Любу сразу сообщать ему всю правду об этом гнусном охальнике.

В ответ Никоша тоже сделал ответный выпад: начал постоянно капать на секретаршу.

— Эй, шеф, слышь! — вопил он на все агентство, заглядывая утром к Малышеву в кабинет. — Наша Любаня замыслила убийство! Приняла меры, чтобы не оставить отпечатков! Прихожу и вижу: барабанит по компьютерной клаве в перчатках! Ты обрати внимание на свою девушку!

— Скройся с моих глаз навсегда! — бурчал Григорий.

— Будь сделано, шеф! — радостно орал Никоша и на время исчезал.

— Неужто, по-вашему, весело сидеть в офисе, не раскрывая рта? — изумленно возникал он в следующий раз. — Вообще все люди разговаривают, если они не идиоты! А вы тут с утра словно кислого пивка в рот набрали и боитесь проглотить! Вдруг понос прошибет! А как вы думаете, может мужчина потерять трусы?