Марина Полетика - Островок счастья Страница 23

Саша с братом развлекались. Петя учил сестру прыгать с бортика вниз головой, а она, смеясь и поднимая тучи брызг, в последний момент плюхалась то боком, то вперед коленками. Королевы его не замечали, хотя Павел был готов дать голову на отсечение, что Саша затеяла эту возню исключительно ради него – чтобы покрасоваться на бортике и дать возможность полюбоваться ее безупречной фигурой.

Из раздевалки вышла еще одна женщина, одетая в однотонный синий купальник без всяких изысков. Павел и ее рассмотрел – отчего бы и не поглазеть, спрашивается? Женщина была молода, довольно симпатична, может быть, только высоковата. Пожалуй, с него, Павла, хотя он немаленький, но с тренированным телом, как у пловчихи или, пожалуй, гимнастки. И двигалась она очень красиво: ни одного лишнего жеста, движения, все гармонично и ловко. Женщина, не рассматривая присутствующих, кивнула только Саше и Пете, свернула волосы в тугой узел, убрала их в шапочку. Потом подошла к краю бассейна, постояла секунду и, оттолкнувшись от бортика, красиво прыгнула далеко в воду и поплыла. Похожа на породистую лошадь. Хотя лошадь в бассейне – это как-то странно, усмехнулся про себя Павел. Тогда – на дельфина. И плавает, кстати, отлично. Потом он спохватился, что глазеет неприлично долго, и, отругав себя за мальчишество, поплыл в другую сторону.

Через полчаса Сашин брат вышел из воды и отправился в раздевалку, но Саша за ним не последовала. Она о чем-то поболтала с той, похожей на дельфина, и, смешно перебираясь через сине-красные гирлянды, ограничивающие дорожки, подплыла к Павлу.

– Павел Андреевич, вы на машине? – спросила она. И, получив утвердительный ответ, попросила: – Вы подбросите меня до дома? Петька меня бросил, у него, видите ли, свидание, а Юля говорит, что в раздевалке не работает фен. Не хочется идти по такой холодрыге с мокрыми волосами.

– Разумеется! Долг платежом красен! Я готов отвезти вас хоть в Екатеринбург! – обрадовался Павел. – Мы уже уходим?

– Да, если вы уже наплавались. Я только приведу себя в порядок.

Саша выбралась из воды, и Павел тоже заспешил в раздевалку.

Когда Саша села к нему в машину, Павел не спросил, куда ехать, а она не сказала. Тогда он включил музыку и поехал странным кружным путем по едва знакомым улицам. Саша молчала, посматривая улыбаясь, то на него, то в окно, и от этого нетяжелого молчания Павел почувствовал себя легко и свободно и был за эту легкость Саше благодарен.

Их непонятный маршрут по засыпающему городу непонятным образом завершился у коттеджа, где жил Павел. Не говоря ни слова, он выключил зажигание, вышел из машины, обойдя ее кругом, открыл дверцу с другой стороны. И протянул Саше руку.

С того самого дня, точнее, утра, когда Павел вместе с Сашей вышел из своего коттеджа, чтобы отвезти ее домой, погода вдруг стала отменно солнечной, как будто решила подарить озябшим людям еще одно бабье лето сверх плана.

Настроение Павла тоже улучшилось. Он отложил разговор с дядей, чтобы подготовить все документы и приехать в Питер уже с конкретными предложениями и расчетами. Две недели пролетели незаметно, расцвеченные и освещенные, как солнцем, его влюбленностью в Сашу. Она приезжала к нему и оставалась до утра, и ночи казались ему короткими, как в июне – впрочем, так всегда бывало в начале его романов, на какое время года они бы ни приходились. Они с Сашей никогда не говорили о ее муже – Павел не спрашивал, она сама не заговаривала. «Очевидно, как-то решила этот вопрос, ведь в таком городишке шила в мешке все равно не утаишь», – подумал Мордвинов и выбросил его из головы.

Но в приятной круговерти он не забывал и о деле: собрание совета директоров, на котором должна была идти речь о ближайших перспективах и стратегическом развитии Надеждинского металлургического завода, было уже назначено. Сделанные по просьбе Павла расчеты убеждали: если в ближайшее время не расширить экспортную базу, то придется сокращать производство. А это увольнения, проваленный городской бюджет… Такой вариант он всерьез не прорабатывал, не для того его сюда прислали. Вернее, теперь это его завод. И отчасти его город, он, Павел, отвечает за их благополучие. Если же ему удастся продавить решение о серьезных инвестициях, то в течение года можно будет целиком перейти на электросталеплавильное производство. Тогда заводские мощности вырастут на десять процентов, можно будет расширить сортамент до двухсот наименований вместо нынешних ста тридцати, а самое главное – добиться технологической гибкости производства. Вот тогда можно будет быстрее перестраиваться в соответствии с конъюнктурой. Во всем этом Павлу предстояло убедить Павла Владимировича и совет директоров холдинга.

Свои аргументы Павел не раз проговорил мысленно и даже вслух: он ненавидел, когда люди приходят неподготовленными, и себе этого никогда не позволял. День приезда придется полностью посвятить маме, она соскучилась, да и он тоже. Маме и любимому городу: они обязательно пойдут гулять, и ноябрьская питерская погода, сто раз помянутая недобрым словом в классической литературе, им нисколько не помешает! А на следующий день с утра собирается совет директоров. Поэтому Павел еще и еще раз просматривал документы, пока шофер вез его в Екатеринбург, в аэропорт. Позавтракать он, конечно, не успел, поэтому решил перекусить в кафе на первом этаже аэропорта, опасаясь не дожить до скудного обеда на борту.

Женщина, сидевшая за соседним столиком, почти вплотную, показалась ему знакомой. Он не ошибся: когда их взгляды встретились, она кивнула и мимолетно улыбнулась. Павел никак не мог вспомнить, кто она такая, в Екатеринбурге у него вообще знакомых не было.

Это было тем более странно и неприятно, что у него всегда была отличная память на лица, и, однажды увидев человека, он не забывал его никогда. Женщина за соседним столиком, больше не глядя на Павла, собрала в узел мешавшие ей светлые волосы, сколола их заколкой. Мордвинов ее немедленно узнал: он видел ее всего один раз в бассейне, куда пригласила его Александра. Еще он с чего-то тогда решил, что она похожа на лошадь, но поскольку лошади в бассейне не плавают, на дельфина. В одетом виде на лошадь она не походила ни капельки. Внешность у нее была самая обыкновенная: волнистые светлые волосы, чуть скуластое лицо, тонкий прямой нос, разве что глаза выделялись – большие, светло-серые, очень внимательные, неулыбчивые. И еще спина у нее была прямая, как у балерины; Павел, глядя на женщину за соседним столиком, тоже невольно выпрямился. Ее зовут… Саша же тогда сказала! Нет, забыл.

– Вы из Надеждинска, – утвердительно сказал Павел, поворачиваясь к соседке. Вообще-то он не собирался с ней общаться. Но очень уж было неприятно, что он не может вспомнить. – Я видел вас в бассейне, но мы там не познакомились. Меня зовут Павел. Павел Мордвинов.